Но было интересно и страшновато осознавать, что остальные тоже вскоре прочтут то, что я хочу сказать, что у меня будет шанс собрать обрывки своей жизни и сплести их вместе, посмотреть, как они будут выглядеть в беспорядочном, но едином целом. И потом я повесила трубку и ткнула в синяк, который – внимание, спойлер! – не отправился в путешествие к моему мозгу или к легким, потому что это был обычный синяк, хоть и слишком большой, и таинственного происхождения, а потом я спросила своего шефа, могу ли я взять отгул на следующую неделю и поехать в Монреаль.
Я даже не знаю, с чего вдруг я решилась отправиться в поездку, первую, в которую я поехала совсем одна. Спонтанность мне не свойственна, если до сих пор вы этого не заметили; я не люблю тратить много денег или менять свой график. К тому моменту я уже жила отдельно, сама по себе, поэтому это был не тот случай, когда мне захотелось удрать от соседей по квартире, и, несмотря на вечную вонь помойки, мне на самом деле нравится Нью-Йорк летом, с раскаленными крышами и безлюдными выходными. Может, я хотела сбежать от себя самой и всех тревог, по крайней мере, на пару дней; может, я хотела сбежать от всего прочего, чтобы помочь себе снова стать собой.
Я точно знаю, почему я выбрала Монреаль. Во-первых, доступность: я могу сесть в поезд на Пенн-стейшн
[42] без необходимости лететь на самолете. Во-вторых, расходы: билет на поезд туда и обратно стоит около 120 долларов, а небольшая, но милая квартирка на одну ночь, которую я нашла на Airbnb, обойдется мне и того меньше. И наконец, осведомленность: я уже была там однажды со своим парнем из колледжа.
Мы с Хирши ездили туда вместе на поезде во время каникул. В первую же ночь я была убеждена, что подхватила менингит, потому что шея у меня совсем не гнулась, началась лихорадка, а какой-то студент где-то как-то от этого внезапно умер, и было очевидно, что я тоже умру. Тревога – это не страшно, если она не переходит в самовлюбленность.
Хирши был таким чутким! Он беспокоился обо мне, поэтому остановил канадское такси и отвез меня в канадский пункт скорой помощи. Мы зашли и вышли через двадцать минут, потому что канадская система здравоохранения удивительна, а еще потому, что у меня не оказалось менингита (что в какой-то степени притормозило ход событий).
Мне хотелось в одиночку вернуться в Монреаль, потому что именно тогда все пошло наперекосяк. Из того, что помню, мы по большей части шатались по барам рядом с отелем и пили пиво Labatt Blue,
[43] а у нас даже документы не спрашивали. Я хотела, чтобы в этот раз все было по-другому, хотела быть сама по себе, чтобы рядом не было никого, кто мог бы меня притормозить или спасти. Я хотела поехать в такое место, которое казалось бы таким далеким, но при этом все говорили бы по-английски. А определенные места оставляют ощущение того, что они перманентно принадлежат определенному времени и определенным людям, и иногда нужно просто решить для себя, что настала пора вновь сделать эти места своими. У меня не было возможности сделать это с кварталом, где жил Сэм, через парк, ни с разными барами и ресторанами, в которые я ходила вместе со всеми этими не-совсем-моими парнями. Вместо этого я пересеку границу.
Поэтому я забронировала билет на поезд и жилье через Airbnb.
[44] Двенадцать часов – это долгая поездка, но теперь у меня есть цель. Теперь у меня есть книга, которую нужно начать писать; у меня есть странное синее хлопчатобумажное подобие джемпера и внезапно охватившее меня желание его связать, хотя чем больше времени я проводила с ним, тем больше он был похож на нечто, что лучше бы подошло маленькому ребенку. Мне нравилось, что я делаю что-то немного нелепое, что-то, что никто в мире и не подумал бы попросить меня сделать для себя; благодаря этому мне стало легче принять необходимость набросать план и приступить к написанию того, что, как я беспокоилась в глубине своей души, не будет отличаться от того, что я писала прежде.
Не думаю, что я вообще что-то написала по дороге туда. Я смотрела «Секс в большом городе» на ноутбуке, думала о парне и о книге, и о синяке, и смотрела в окно, где мелькало все больше коров и озер. Может, это кажется не самым эффективным способом заполнить двенадцать часов, но просто удивительно, сколько времени понадобится, чтобы поглотить столько самобичевания вперемешку с самодовольством!..
Однако по приезде в Монреаль все прочие мысли испарились, как только я добралась до банкомата. Мне и в голову не пришло взять с собой наличку – я просто сниму деньги с карты на месте, так я считала, и смогу избежать всех этих трудоемких вычислений курса валют – но оказалось, что моя карта не работает. Я попробовала кредитку – такая же история. Банкомат настойчиво твердил, что карта не читается; а когда я предприняла попытку купить бутылку воды в ближайшем киоске, женщина за прилавком сказала мне то же самое. После еще одной попытки в газетном киоске, а потом еще в двух разных банкоматах, я позвонила в банк. Потребовалось двадцать минут, чтобы пробиться к живому человеку, который любезно сообщил мне, что «ой, да, иногда в Канаде такое бывает из-за несовместимости чиповых технологий». Я понятия не имела, что бы это могло значить, и до сих пор не имею, и спросила его напрямую, что мне сделать, чтобы получить доступ к своим деньгам в следующие пять дней.
«Вы всегда можете попросить кого-нибудь из знакомых привезти вам наличные деньги!» – не моргнув глазом, посоветовал оператор. Кажется, он как-то так выразился. Точно не помню, потому что сразу после этого захлестнувшая меня паника вызвала провал в памяти.
Вы должны понять, это было мое первое путешествие в одиночку. Конечно, я и раньше путешествовала одна, но только для того, чтобы встретиться с семьей или коллегами по работе. Это был конечный пункт одиночества, на той стороне меня всегда ждали люди, готовые помочь.
Однажды, когда я пропустила стыковочный рейс, я так рыдала, что авиакомпания забронировала мне бесплатный номер в Miami Holyday Inn Express. Мне было девятнадцать, но флиртующий официант в ресторане отеля разрешил мне заказать бокал красного вина, даже не проверив документы.
До Монреаля я никогда по-настоящему не планировала поездки. Я не училась за границей, не путешествовала после окончания школы, как многие из тех, с кем я выросла вместе. На самом деле я немного косо смотрела на все такие дела – они отдавали душком эскапизма, бегством от жизни, которой приходится жертвовать в угоду мимолетной и дорогостоящей причуде. Я предпочитаю думать о себе как о человеке, который может обустроить себе дом в любом месте, который может взять любую комнату в общежитии, выбрать любой жизненный путь и сделать его своим. Я не видела смысла вкладывать силы, особенно временно, во что-либо еще.
