– Пока не уверен, но это не может быть простым совпадением. Это свидетельство о смерти маленькой девочки, которую звали Инес Бриггс и которая умерла 1 августа 1880 года. В тот самый день, когда погибла Инес Кларк. И тоже в Чикаго! Наверное, это одна и та же девочка, верно?
– Но фамилия… Бриггс. Как у Амоса Бриггса, – бормочу я.
Рот у Нины открылся так, что мне отчётливо видны все её превосходные ровные зубы.
– Дайте мне взглянуть… – просит она.
Несколько мгновений мы стоим в полном молчании, пока она рассматривает свидетельство. Бумага грубая и пожелтевшая, но надпись вполне чёткая, перепутать невозможно: «Инес Бриггс. Кладбище Грейсленд».
– Дифтерия. Здесь говорится, что она умерла от дифтерии. Не слишком много знаю об этом, но известно, что во времена Инес люди часто заражались этой болезнью. Опасное инфекционное заболевание… Кажется, поражает горло.
Нина смотрит на нас с Эндрю, а потом спрашивает:
– Если это свидетельство о смерти той же самой девочки, то разве здесь не должно быть записано, что причина смерти – удар молнии?
Эндрю стремительно склоняется над листком:
– Нет, если это неправда. Может, это всего лишь часть легенды. И люди знают далеко не всё об Инес Кларк. То есть об Инес Бриггс.
– Ты хочешь сказать, что она могла жить в моём доме? – спрашиваю я. И понимаю, какой задала зловещий вопрос. Совершенно очевидно, что у нас странный дом и в нём водятся привидения. Но я и представить не могла, что это потому, что человек, который умер, жил именно здесь. Может, эта девочка даже спала в моей комнате? Принимала пищу на нашей кухне? Мылась в нашей ванной?
У-ух! Ладно, не важно. Однако я холодею, когда мне в голову лезет ещё одна мысль. Куда более мрачная. А если призрак не просто жил в моём доме?.. А вдруг она здесь и умерла? При этой мысли мне становится дурно, и я тру лицо ладонями и говорю:
– Мама с папой оформили этот дом в собственность. Они сами об этом сказали.
– Я люблю вишнёвый торт, – сообщает Эндрю.
– Что? – недоумевает Нина. – А при чём тут вообще вишнёвый торт?
– Да ни при чём. Извини. Просто Тесса только что сморозила какую-то чушь… Вот я и подумал, что теперь можно говорить всё что угодно.
Эндрю пригибается, потому что я запускаю в него свёрнутым в комок куском скотча.
– Никакая не чушь, Эндрю! Это правда. Они ещё хвастались, как дёшево им обошлась эта сделка. Как ты думаешь… – Я замолкаю ненадолго, заранее боясь того, что сейчас скажу. – Как вы думаете, всё происходит потому, что Инес умерла здесь? В моём доме?
– Точно! – Эндрю подпрыгивает от восторга и смотрит по сторонам. – Тесса, ты у нас гений!
– Заткнись, я серьёзно! Такое ведь возможно!
Нина проводит пальцем по строчкам на бумаге:
– Расслабьтесь, ребята. Судя по тому, что тут написано, она здесь даже не жила, так что и умереть в этом доме никак не могла. Смотрите, в документах указан адрес Инес Бриггс – Центральная улица. А ты живёшь на Тенистой.
– Она права, – соглашается Эндрю. – Никогда не слышал о Центральной улице. Возможно, такой нет поблизости.
В моей голове всплывает рисунок на одном из листков, спрятанных за кирпичом.
– Если так, то откуда она узнала об овальном окне в пустой спальне? А буквы И и Б на обороте рисунка? Они имеют смысл только в том случае, если её звали Инес Бриггс.
Новая пауза. Друзья потрясены так же, как и я. Скорее даже напуганы.
– И если она тут не жила, то почему призрак постоянно наведывается в мой дом? И почему, чёрт возьми, меняются рисунки, почему в зеркале появляется лицо, а этот идиот Рено начинает плакать?
– Рено? – одновременно переспрашивают Эндрю и Нина. Они переглядываются и пожимают плечами.
– Ну помните, я рассказывала об этой жуткой кукле?
Внезапно выражение лица Эндрю меняется. Теперь он выглядит взволнованным, а вовсе не озадаченным или уставшим.
– Подожди! Ты говорила, что это не совсем обычная кукла, верно?
– Да, это вроде как кукла чревовещателя. Папа купил её на распродаже.
Я поёживаюсь, вспоминая колючие чёрные глаза Рено и холодное деревянное лицо.
Эндрю поворачивается к Нине:
– Залезь в интернет. Погугли там про чревовещателей и глянь, не найдётся ли там что-нибудь о том, давно ли они появились.
– Зачем? – изумляюсь я, но он отмахивается от меня.
– Есть! – шепчет Нина и протягивает нам телефон.
Я заглядываю ей через плечо. Там изображена коллекция подобных кукол за несколько лет. Я не вижу ни одной такой, как Рено, но некоторые очень похожи. О них говорится следующее: «Куклы чревовещателей существуют уже сотни лет. Некоторые из них изготовлены ещё в восемнадцатом столетии, когда были популярны уличные представления».
– Значит, во времена Инес они уже существовали, – шепчу я.
– Точно! – говорит Нина. – Может, она решила использовать такую куклу, чтобы пообщаться с тобой. Потому что привыкла к ним. Подумайте сами, в её эпоху ведь не было никаких технологий. Готова поспорить, что наши современные дома могут привести в замешательство любое двухсотлетнее привидение!
– Круто! – восклицает Эндрю.
Его глаза блестят. Яркая искорка в них заставляет меня чувствовать себя намного лучше, несмотря на все наши разговоры о призраках. Я даже счастлива.
– Как ты думаешь, Тесса, такое объяснение годится? – спрашивает Нина, и в её голосе проскальзывает надежда.
Кивнув, я возвращаю ей телефон:
– Судя по этому сайту, подобные представления получили популярность в начале восьмидесятых годов восемнадцатого века. Но не утратили актуальности и через сто лет, во времена Инес.
Сначала я думала, что она использует Рено, чтобы пугать меня. Ведь я его ненавижу. Но, может, она просто разволновалась, увидев что-то знакомое.
Внезапно меня охватывает грусть. Жалость к Инес. Если это её свидетельство о смерти, значит, её могила указана неправильно. И сама она была не просто рекламой для местного скульптора, она была реальной девочкой. И фамилия у неё была не Кларк. И никуда она не исчезает из своего стеклянного ящика во время грозы, потому что якобы погибла от удара молнии. Её смерть не имеет никакого отношения к молниям!
Я провожу пальцами по истрёпанным краям свидетельства о смерти. Как ни странно, но сейчас я уже не так боюсь Инес. В том смысле, что если бы она хотела причинить мне вред, то уже давно сделала бы это, верно?
Эндрю ерошит волосы. Потом оставляет их в покое, и они торчат в разные стороны.
– Я всё-таки не всё понимаю, – задумчиво произносит он.
– Не только ты, я тоже, – бормочу я. – Если Инес никогда не жила в этом доме, тогда мы возвращаемся к моёму изначальному предположению. О том, почему она всё-таки преследует меня.
