Тем не менее на работу после рождественских праздников Феликс вернулась гораздо более охотно, чем большинство служащих. Джин и Феликс провели вместе оба выходных, и Джин отвезла ее на станцию 27 декабря 2012 года, когда ей и самой пора было возвращаться на кассу. Когда Джин открыла дверцу переноски, станционная кошка вышла, словно никуда и не отлучалась, и немедленно занялась своими делами. Она прохаживалась по платформам и кивала пассажирам: «Все в порядке, я снова дома».
Конечно, выходные ей тоже нравились. Феликс была азартной и любопытной кошкой, дружила с самыми разными людьми и всегда была рада отправиться на Рождество в гости к кому-нибудь из коллег. Джин не сомневалась, что и этот год не станет исключением.
Первым делом Феликс, по обыкновению, захотела изучить местность. Джин оставила ее осматриваться, а сама пошла переодеться. Она надела клетчатую пижаму и уютный розовый халат. Ей нравилось переодеваться после работы, на улицу они с Феликс в тот вечер больше не собирались и собирались провести канун Рождества в приятном обществе друг друга.
Джин спустилась на первый этаж посмотреть, чем занята Феликс – может быть, лежит на новом пушистом одеяльце, которое Джин купила ей вместо подстилки, или отправилась на кухню, где для нее поставили лоток. Феликс не забыла, чему научилась у своей матери Лекси, и исправно пользовалась лотком, хотя на станции обычно ходила в кусты. Видимо, некоторые навыки она усвоила раз и навсегда.
Провести праздники у Джин было отличной идеей, кроме, пожалуй, одного «но»: Феликс привыкла находиться на улице и ходить куда вздумается, а здесь вынуждена была все время проводить в доме, как и два года назад. До вокзала было далеко. Джин привезла ее к себе на машине и не хотела, чтобы она убежала и заблудилась. Страшно было даже представить возвращение на станцию без Феликс – бригадир Энджи Хант ее, наверное, убила бы.
Когда Джин спустилась, Феликс весело бродила по гостиной, размахивала пушистым черным хвостом, подергивала усами и с живым интересом принюхивалась к новым запахам. Джин подошла к ней.
– Ты всем довольна, дружочек? – спросила Джин, тоже расхаживая по комнате; Феликс продолжала осваиваться, а Джин наводила порядок. Посередине комнаты стоял большой кофейный столик; Джин находилась по одну сторону от него, Феликс по другую. Был уже поздний вечер, за стеклянными дверями стемнело, город накрыла густая мгла.
Джин болтала с Феликс и чувствовала, как кошка следит за ней. Феликс часто так делала, словно не хотела упускать ее из вида. Поэтому когда кошка перестала провожать ее взглядом, Джин почувствовала это так же, как если бы вдруг выключили ярко светивший прожектор.
Когда Феликс перестала смотреть на Джин, той вдруг показалось, что она вспомнила одно давно забытое чувство – точно так же, когда сыновья были маленькими, Джин догадывалась, что они затевают какую-то шалость, если они затихали.
Она посмотрела на Феликс через стол. Кошка отвернулась от Джин, сидела и разглядывала незажженный камин, словно глубоко задумавшись. Затем склонила голову набок и встряхнула усами. Она вся напряглась, словно готовясь к чему-то, вот только Джин не могла понять, к чему.
– Феликс? – осторожно позвала она.
И тут Феликс кинулась в камин. Одним прыжком она, словно гимнастка, вскочила в трубу, откуда, видимо, тянуло сладким воздухом свободы. Перед глазами Джин остался только хвост и задние лапы: Феликс цеплялась за стенки, покрытые сажей, и пыталась карабкаться наверх, на волю.
– Феликс! – воскликнула Джин.
Она обежала кофейный стол… Казалось, Феликс нарочно выбрала этот момент, прикинув, на сколько секунд стол задержит Джин. Но та все-таки успела ухватить Феликс обеими руками за задние лапы.
Ее сердце бешено колотилось, а в голове билась только одна мысль: «Лишь бы не убежала, лишь бы не убежала!»
Феликс вырывалась, извивалась и пыталась за что-нибудь ухватиться. Камин был с выступом, труба сначала шла полукругом, затем сужалась, и Феликс яростно скребла передними лапами, стараясь пролезть в изгиб. Хлопья сажи, скопившиеся за века, сыпались на нее и на Джин, словно черная метель.
Джин тяжело дышала и всерьез опасалась, что ей вот-вот станет плохо с сердцем. «Боже мой! – думала она. – Нельзя ее отпускать! Вдруг она поранится? Вдруг убежит? А что будет, если она застрянет в трубе?! Придется вызывать пожарных! А сейчас Рождество!..»
Что скажут пожарные, она легко могла себе представить. «Вообще-то сегодня из камина должен появиться Санта-Клаус, – скажут они, посмеиваясь в рукавицы, – а не Санта-Котяус».
Но что пожарные! Джин гораздо больше переживала из-за работников станции. Переполох не на шутку угрожал ее здоровью, но она знала, о ком будут больше тревожиться на железной дороге. «Что? – спросят коллеги. – У Джин сердечный приступ? Ну ладно, а как себя чувствует Феликс? Как нам ее забрать? Если она застряла в камине, придется ломать весь дом, ничего не поделаешь».
В полном отчаянии Джин сильнее потянула Феликс за лапы, чтобы втащить ее в гостиную, а та завопила, нашла в узкой трубе какую-то зацепку и ухватилась, твердо намереваясь вырваться на свободу. Джин дергала, Феликс упиралась, Джин тащила, Феликс верещала, каждая секунда тянулась, словно год, и кровь стучала у Джин в висках.
А потом Феликс ослабила хватку. Плюх! Они обе вывалились из камина. Феликс спружинила, перекатилась и шмыгнула на кухню. Она была спасена, порядок восстановлен.
Дом, милый дом…
Правда, Феликс превратила его в далеко не самое милое место. Джин сидела перед камином, переводила дух и оценивала масштабы бедствия. Она вся была в саже. Феликс, насколько ей удалось разглядеть, тоже, до самого кончика хвоста. Паркет, камин… Все вокруг в саже.
Но Джин бросилась не наводить чистоту, а перекрывать трубу. Вдруг Феликс снова туда полезет?
Все это было просто немыслимо! Когда Феликс гостила здесь в прошлый раз, в 2012 году, она не проявила к камину ни малейшего интереса – и вдруг такое!
Незадачливая беглянка возмущенно мяукала на кухне, ей не понравилась вся эта возня. Впрочем, она не затаила обиду и не расстроилась, а, кажется, отнеслась к неудаче философски: «Я попробовала, ничего не вышло, но переживать не о чем».
Но пусть это и не заботило Феликс сейчас, она еще могла вспомнить про камин позже – например, среди ночи, когда Джин уснет и никто не заметит, что кошка убежала… Джин на цыпочках подошла к кухонной двери и плотно ее закрыла. Она взяла подушку, но тут же поняла, что нужно что-то более крупное… Подумала, не загородить ли камин, чтобы Феликс не могла добраться до трубы, но какую мебель туда ни придвинь, по краям останутся просветы, куда стройная Феликс без труда протиснется. В конце концов Джин поднялась в спальню и взяла старое пуховое одеяло. Она запихивала и заталкивала его в трубу, пока полностью не заткнула дымоход.
– Ну вот, – сказала Джин, закончив. – Обойдемся этим.
Справившись с этой задачей, она перешла к следующему непростому делу – к уборке. Джин вернулась на кухню. Пройти по следам Феликс не составляло труда: за кошкой всюду тянулась полоса сажи. Джин читала улики, словно криминалист на месте преступления: вот тут кошка прыгнула и проехалась по полу, а вот тут старательно отряхивалась, а тут свернулась в углу большим пушистым клубком.
