Что ж, мне было чем гордиться. Теперь мне казалось совершенно очевидным, что мой милый, дружелюбный мальчик запросто найдет кого-нибудь, кто о нем позаботится.
– Но это, конечно, вовсе не значит, что он не хотел вернуться домой, – добавил Джаспер, нежно потеревшись об меня своим носом, и я довольно замурлыкала.
Небо постепенно светлело, снегопад кончался. Я подвинулась вперед и выглянула из-под навеса листьев. Все вокруг было в снегу. Стены церкви из медово-желтого камня словно покрыли сахарной глазурью, и одинокая храбрая малиновка перелетала от одного могильного камня к другому в поисках насекомых.
– Ты придешь на завтрак? – спросила я, почувствовав вдруг, как заурчало у меня в животе.
Вернувшись в кафе, я как следует отряхнулась от снега на коврике у двери. Эдди спустился вниз и бродил по залу, методично потираясь о ножки всех столов, чтобы пометить их. Мейзи следовала за ним чуть поодаль.
– Что случилось с твоим ухом? – спросила она.
– Подрался с уличным котом, – небрежно фыркнул Эдди, надувшись от гордости. – Ничего особенного. Пустяки.
Мейзи посмотрела на него с восторгом и, когда Эдди направился к креслу, поспешила вслед за ним. – А как же ты добывал себе еду, там, на улице? – взволнованно спросила она.
Эдди помедлил, устремив взгляд в пустоту.
– Охотой, по большей части. Это нелегко, но пришлось научиться, чтобы выжить, – важно сказал он.
Стоя на коврике, я постаралась скрыть невольную улыбку. Рассказ Эдди о жизни «на улице» несколько отличался от версии Джаспера. Я подумала, прониклась бы Мейзи таким же благоговением к брату, если бы узнала, что на самом деле большую часть времени Эдди опекали сердобольные жители домов, в окрестностях которых он бродяжничал. Однако, несмотря на все его хвастовство, я не хотела лишать Эдди возможности погреться в лучах славы перед восхищенной сестрой. Я понимала, что за его показной бравадой скрывается ужас, который пришлось ему пережить, когда он обнаружил, что потерялся, и почувствовал себя бездомным и одиноким. Пусть насладится минутой славы, подумала я, отряхиваясь от снега на коврике у двери.
Вечером Дебби появилась в кафе с огромной коробкой рождественских украшений.
– Иди сюда, Софи, помоги мне, – позвала она, поставив коробку на стул.
Софи спустилась вниз и увидела, что Дебби сосредоточенно роется в коробке.
– Надо бы это распутать, поможешь? – спросила та, протягивая Софи спутанную гирлянду.
Софи небрежно забрала волосы в хвост и принялась разбирать запутанные провода.
Рассортировав все украшения на одном из столов, Дебби принялась развешивать их, подпевая рождественским гимнам по радио и совершенно игнорируя досадливые взгляды Софи. Котята изо всех сил участвовали в этом занятии: прыгали в коробку, носились по полу, стараясь ухватить нити мишуры, соблазнительно свисавшие со стола. Мин, как обычно, с отстраненным видом изучала окрестности своей платформы.
Немного позже появился Джон и принес елку. Он аккуратно установил ее у камина и снял с нее упаковочную сетку. Ветки ели тут же распрямились, и кафе наполнилось ароматом хвои.
По улице прошла Джо с ковылявшим рядом Бернардом. Заглянув в окно кафе, она постучала по стеклу и приветливо помахала рукой.
– Как тебе наша елочка, Джо? – спросила Дебби, открывая дверь и приглашая ее зайти.
– Давно пора, Дебби! – улыбнулась Джо, смахивая снежинки с куртки. Нос у нее покраснел от холода, а вязаная шапка с помпоном еле держалась на непослушных волосах. Следом за ней неуклюже вошел Бернард и тут же с облегчением улегся на коврик у двери.
– Привет, Бернард, старина, – сказала Дебби и присела на корточки, чтобы его погладить. Пес радостно заколотил хвостом по циновке, а через несколько минут он уже спал, похрапывая.
Дебби принесла бокалы с подогретым вином, на улице быстро темнело, и они все вчетвером принялись украшать елку, развешивая игрушки и фонарики. Котята изо всех сил старательно помогали им: стоило только повесить какую-нибудь игрушку, как они тут же пытались смахнуть ее лапками. Потом, вволю наигравшись и устав, котята разбрелись по своим обычным местам, чтобы немного вздремнуть.
Когда елка была, наконец, наряжена, Дебби оглядела ее, отступив чуть назад, и одобрительно кивнула головой.
– Ну что, готовы? – спросила она с детским нетерпением и дала знак Софи, чтобы та выключила свет.
В темной комнате воцарилась торжественная тишина. Даже Бернард сонно приподнял голову, почувствовав общее волнение. Дебби включила гирлянду, и все кафе вмиг преобразилось. Повсюду мигали фонарики, сверкали гирлянды и разноцветные шары на елке. Быстрые огоньки перебегали по каминной доске. В полутьме горели зеленые глаза котят и Мин, и не сразу можно было понять, где светятся кошачьи глаза, а где – елочная гирлянда.
– О, Дебби, как красиво! – выдохнула Джо.
– Правда? – с гордостью улыбнулась Дебби. – Линде бы понравилось, – добавила она вдруг с сожалением.
Она включила верхний свет, и комната наполнилась мягким теплым сиянием. Бернард тихо заворчал в знак протеста и вернулся обратно на коврик у двери.
– От Линды ничего не слышно? – осторожно спросила Джо, глядя, как Дебби поправляет гирлянду красных рождественских носков, развешанных у камина.
Дебби покачала головой.
– Я ее знаю, ей надо немного остыть, прежде чем она мне позвонит, – ответила она. – Подожду дней пять, а потом позвоню ей сама. Мне к тому же надо сказать ей, что я решила насчет наследства.
Все с удивлением взглянули на Дебби.
– Звучит довольно интригующе, – осторожно заметила Джо. – И что же ты решила, если можно об этом спросить.
Утром в понедельник в воздухе, казалось, витал дух Рождества: за окном все было белым-бело, а в кафе уютно потрескивал огонь в камине и сверкала нарядная елка. Дебби написала на окне кафе: Мальчики вернулись! Добро пожаловать домой, Эдди и Джаспер! И от этого настроение у всех стало еще радостнее. Дебби и ее помощницы сновали туда-сюда. То и дело хлопала входная дверь: заходили постоянные посетители и те, кто решил передохнуть от похода по магазинам. Эдди пользовался повышенным вниманием со стороны гостей, а Дебби в который раз терпеливо рассказывала о том, как они с Джаспером нашлись.
Было уже почти семь вечера, когда помощницы сняли фартуки и отправились по домам. Дебби устроилась на одном из стульев и с облегчением вздохнула. Но не прошло и минуты, как дверной колокольчик снова звякнул.
Внутри у меня все так и сжалось, когда я увидела в дверях Дэвида.
Он выглядел особенно кислым теперь, когда вокруг витал дух Рождества.
– О, здравствуйте, Дэвид, – сказала Дебби, обернувшись к нему. Она вежливо улыбнулась, но я чувствовала ее настороженность.
Дэвид коротко кивнул и вытер ноги о коврик, с подозрением глядя, как Дебби подошла к стойке и достала из-за кассы лист бумаги. С бумагой в руках она села за ближайший столик и жестом пригласила Дэвида присоединиться к ней. Я невольно обратила внимание, что на этот раз на столе не было ни чая, ни печений. Дэвид сел напротив Дебби, и они некоторое время сидели молча, казалось, никто не хотел начинать разговор первым.
