А перед самим боем спиртное категорически нельзя было употреблять, за этим строго следили. Нельзя было даже иметь при себе ничего спиртного.
Вы на фронте курили?
Курил, но очень мало. Сейчас я уже не курю. Насчет курева я вот что скажу. Меха ни к-водитель и командир машины были офицерскими должностями, поэтому им давали дополнительные пайки и курево отличалось от того, что давали остальному экипажу: им давали пачку папирос, а всем остальным — по красной пачке махорки. Но это уже так стало в последнее время, ближе к концу войны, а до этого всем давали только махорку.
Я курил махорку очень редко. Когда стал механиком-водителем, то стал получать папиросы. Я их на своем месте перед собой в щиток понавтыкал, чтобы из коробка доставать не нужно было. Зажигалки у нашего экипажа были немецкие «бензинки», а пехота пользовалась обычным кресалом.
Что, кроме зажигалок, брали в качестве «трофеев»?
Зажигалки, бритвы. У меня был полный бритвенный прибор немецкий.
Мы зашли в один из домов, а там то ли парикмахерская была, то ли еще что. Вот там я и разжился «хозяйством». Еще старались брать часы. Но часы были, как правило, «штамповки». Вот запомните: если часы «штамповки», то это немецкие часы, в них камней не было — они шесть месяцев пройдут и все, потом не подлежат ремонту. Вот у меня было две такие немецкие «штамповки».
Когда мы как раз только от Немана отошли и подходили к Кенигсбергу, однажды увидели лежащих неподалеку двух убитых немецких офицеров. А на них форма была такая новенькая, все на них было блестящее. И вот я не пошел к ним, а один замковый говорит: «Я пойду», сходил и принес оттуда два пистолета, маленьких таких, они еще «дамскими» называются. Один из этих пистолетов замковый подарил мне, я его взял. Он был пятизарядный, бельгийский «Браунинг», кажется. Этот пистолет был у меня до самой моей учебы в училище.
«Самоходки» поддерживали огнем только танковые атаки?
Нет, не только танковые, но и пехотные тоже приходилось.
Каким способом происходило уничтожение живой силы противника? У Вас ведь не было курсового пулемета.
Не было, нам его очень не хватало. Это у Т-34 он был, а у наших машин он не был предусмотрен. Вместо пулемета иногда приходилось использовать свой ППШ.
Как маскировались машины?
Маскировка соблюдалась обязательно. Когда в лесу стояли или где-нибудь неподалеку, обязательно маскировались зеленью, ветками. Это если мы на день-два выводились из боя, чтобы отдохнуть. А во время боя какая может быть маскировка — мы в движении, нас всем видно.
А зимой машины красились в белый цвет?
Не могу сказать, поскольку так получилось, что мне не довелось зимой воевать на «самоходке». Я зимой только в Сталинграде воевал.
В засадах приходилось стоять вашей машине?
Нет, ни разу — всегда напрямую шли.
Вы, как наводчик, где проходили обучение?
В Челябинске, когда формировались. Там же проходило распределение поэкипажно: кто наводчиком, кто механиком-водителем, кто заряжающим.
Потом собрали наводчиков со всех сформированных экипажей и стали обучать?
Нет. Мы все время находились в Челябинске прямо на заводе, там и спали, там и питались. Нам выдавали для приготовления пищевые концентраты. А у нас котелки, где нам готовить? На заводе там отливали такие большие болванки, они были еще горячие, когда их выбрасывали из печи в цеху. Так вот мы подойдем, поставим на эту горячую болванку котелок с водой, бросим туда этого концентрата, немного подождем — вот и готова наша еда.
А на учебу нас ни на какую не собирали. У нас только стрельбы были, когда мы сформированным экипажем обкатывали полученную машину. Там, рядом с Челябинском, был заводской полигон. Он назывался «Полигон 70 километров». Вот на этом полигоне нам нужно было и машину обкатать и, заправившись снарядами, сделать несколько выстрелов. Там для это цели были, которые нам нужно было поражать.
Что в качестве целей использовалось на полигоне?
Там цели были разные: какой-то фанерный танк использовался в качестве движущейся мишени, а какой-то, железный, был стоячей мишенью. Туда, на полигон, видимо, специально стаскивали старые танки, чтобы использовать их в качестве целей.
Так что отдельного обучения у нас никакого не было, всю науку мы постигали во время формирования экипажей, несмотря на то, что людей в экипажи собирали из разных мест. Собрали один экипаж, потом второй, третий, сформировали полк и поехали воевать.
Была возможность взять с собой в машину дополнительный запас топлива или боеприпасов сверх установленной нормы?
Мы бы, может, и рады были снарядов побольше взять, нотам некуда было их укладывать. Там норма: сколько положено, столько ты и загрузишь. А вот топлива мы могли брать только четыре дополнительных бачка с горючим, по девяносто литров каждый, которые устанавливались наверху, на броне.
Где обычно экипаж принимал пищу?
В машине. Мы даже никого с котелками не посылали за едой, у нас же все свое было.
А под Сталинградом, в районе Мариновки, у нас с едой были проблемы: не могла наша кухня добраться до нас несколько дней. Там неподалеку был аэродром и за него был бой большой. И в этом бою, кроме людей, было набито очень много больших румынских лошадей. А тогда зима была крепкая и эти лошади лежали замороженные. У нас ни топоров не было, ничего другого, чем можно было бы тушу порубить. Так мы немецким штыком отрезали куски мерзлой конины и варили их в котелках без соли. Три дня мы выживали только благодаря конине, а до этого мы съели весь НЗ, что был у нас в вещмешках. После Мариновки горячую пищу нам довелось поесть только в самом Сталинграде на Мамаевом кургане.
Когда машина шла на марше, где Вы обычно располагались?
У нас каждый был всегда на своем месте.
Расположение экипажа внутри «самоходки» было удобным?
Да, удобным. Там, внутри, были боковые откидывающиеся стульчики. Чтобы сесть, надо было их откинуть, и они удерживались весом тела. А стоило только встать с этого стульчика, как он, за счет пружины — щелк! — сам складывался к стене.
Эти сиденья были мягкими или просто металлическими?
Да нет, они не железные были, у них поверхность чем-то мягким была покрыта.
Сильно досаждала вам немецкая авиация?
Да вот, в Мариновке, где был немецкий аэродром, там они нам досаждали, летали над нами на бреющем, стреляли. А в уже когда в самоходных частях воевал, там «рамы» постоянно беспокоили, знаете такой самолет? Сидишь, слышишь — гудит, сразу все говорят: «Ну, вот к нам и «рама» летит, чегой-то нам везет. Сейчас начнется!». Особенно это опасно было, когда машины стояли в капонирах. А в бою тоже, бывало, пикировщики нас атаковали. Бывало, что бомбы попадали и в наши машины и в танки, что рядом с нами шли. Однажды рядом с нашей машиной упала бомба, так все аж заревом взялось.
