МОЙЕРС: Мы говорили о влиянии окружающей среды на людей, а какое воздействие оказывают на окружающую среду люди?
КЭМПБЕЛЛ: Люди создают святилища в тех местах, где они живут, и мифологизируют животных и растения, населяя эту землю духами и высшими силами. И через это они выражают свои духовные, а не материальные потребности. Они создают храмы, места для медитации. Например, индейцы навахо очень успешно мифологизировали животных.
В песочных картинах племени навахо можно увидеть, что каждое маленькое существо несет свой собственный смысл. На этих картинках животные изображены не такими, какие они есть на самом деле. Они нарисованы особым образом. Акцент делается на духовных, а не только на физических характеристиках. Например, есть такая муха, которая может сесть на человека, идущего по пустыне. В мифах навахо эта муха известна как Большая муха или Слабый ветер. Именно она, как правило, шепчет в ухо молодому герою ответы на вопросы, которые старейшины задают ему во время проверки. Большая муха – это голос святого духа, который открывает простому смертному скрытую мудрость.
МОЙЕРС: И какая цель всего этого?
КЭМПБЕЛЛ: Сделать эту землю по-настоящему своей. Отразить содержание своего духовного мира на той земле, на которой они живут.
МОЙЕРС: То есть когда Моисей искал Землю обетованную, он делал то же, что делали и многие другие духовные лидеры для своего народа. Это способ приобщиться к земле.
КЭМПБЕЛЛ: Да. Вы помните историю о сне Иакова? Когда Иаков просыпается, место, где он спал, становится Вифлеемом, то есть домом Божьим. Иаков заявил о том, что это место имеет важное духовное значение. Там Бог посеял его силу.
МОЙЕРС: Существуют ли священные места на этом континенте до сих пор?
КЭМПБЕЛЛ: Мехико был священным местом, одним из крупнейших городов в мире до того, как испанцы пришли и опустошили его. В то время, когда они впервые увидели Мехико, или Теночтитлан
[34], такого большого города не было в Европе. Это был также священный город с огромными храмами. Католический собор сейчас расположен на том же месте, где когда-то был храм Солнца. Это один из примеров того, как христиане сделали эту землю своей. Понимаете, сооружение своего храма на месте старого – это символический способ заявить о своих правах на землю, сделать ее своей.
Наши предки, отцы-пилигримы, например, окрестили поселения и места библейскими именами. И кто-то в северной части штата Нью-Йорк, по-видимому, имел в виду «Одиссею» и «Илиаду», давая городам такие названия, как Итака, Ютика и подобные им.
МОЙЕРС: В определенном смысле люди отметили окружающую среду, полагая, что существует энергия, которая дает им силу. Похоже, что существует органическая связь между землей и сооружениями, которые были построены на ней.
КЭМПБЕЛЛ: Да, но крупные города положили этому конец.
МОЙЕРС: В настоящее время в Нью-Йорке идет конкуренция за самое высокое здание.
КЭМПБЕЛЛ: Торжество архитектуры. Это послание города. Он словно говорит: это мощный финансовый центр, посмотрите, что мы можем. Это похоже на виртуозный акробатический трюк.
МОЙЕРС: Сегодня есть какие-то священные места?
КЭМПБЕЛЛ: Их не существует. Есть только несколько исторических достопримечательностей, куда люди могут прийти и подумать о том, что там произошло. Например, мы можем посетить Святую землю, потому что это земля, откуда произрастают наши религиозные корни. Но, с другой стороны, каждая земля должна быть священной. Люди должны сами находить символ жизненной энергии в каждой местности. Это то, что происходило во всех ранних культурах. Они делали землю святой. Так поступали первые поселенцы Исландии, например, в VIII и IX веках. Их ранние поселения располагались на расстоянии 432 000 римских футов друг от друга (432 000 – важное мифологическое число, существующее во многих традициях). Если вы знаете мифологию, то поймете, что структура исландского природного ландшафта использовалась с учетом космических связей. То есть куда бы вы ни отправились в Исландии, вы, так сказать, все равно будете в согласии со Вселенной.
Это та же самая мифология, которая встречается в Египте, но в Египте символизация принимает другую форму, потому что Египет не круглый, а длинный. Вот почему там богиня неба изображается в виде священной коровы с двумя ногами на юге и двумя на севере, чтобы, так сказать, дать представление о прямоугольнике. Но духовный символизм нашей собственной цивилизации в основном утрачен. Вот почему так приятно побывать в прекрасном маленьком французском городе Шартре, где собор до сих пор выше всех остальных зданий и колокола бьют днем, утром в полдень и потом снова, когда ночь сменяет день.
Шартр – мой приход. Я часто приезжал туда. Еще студентом, учась в Париже, я однажды провел все выходные в соборе, изучая каждую деталь. Я пробыл там так долго, что в полдень второго дня ко мне подошел служащий и спросил: «Хочешь подняться со мной на колокольню и посмотреть, как я буду бить в колокола?» «Конечно, хочу», – ответил я. Мы забрались на колокольню, где был огромный бронзовый колокол. Там еще была маленькая платформа, напоминавшая качели. Звонарь вставал у одного ее конца, я у другого, Держась за небольшую перекладину, мы вставали по разным ее концам. Толкнув платформу, он вскакивал на нее, а за ним – я. И мы начинали подниматься и опускаться, ветер играл волосами там, на самом верху собора, а колокол под нами пел: «Бум, бум, бум». Это был один из самых захватывающих моментов в моей жизни.
Когда все закончилось, он отвел меня назад и сказал: «Я хочу показать вам свою комнату». В соборе есть неф, трансепт, апсида, а вокруг нее – алтарная преграда
[35].
Мы прошли через маленькую дверь, прямо в середине алтарной преграды, и оказались в его комнате: маленькая кровать, маленький стол и лампа. Когда я посмотрел через преграду, то увидел витраж с Черной Мадонной
[36]. Здесь, в этой комнате, он и жил. Человек, который постоянно медитирует. Это очень трогательно и так красиво. С тех пор я часто посещал Шартр.
