И вздрогнула: девушка бросилась к ней, схватила за халат и зашипела:
– Не сдавайте нас, бабулечка, не сдавайте. Они лгут все, они Назару зла желают. Я вас умоляю, скажите, что нас нет.
– Кто желает зла?
В дверь снова позвонили.
– Сюда! – Диана сгребла Назара и ввалилась в ванну.
«Что за манеры», – подумала ошарашенная Полина.
Настойчивое треньканье не прекращалось: визитер вдавил палец в кнопку звонка.
– Слышу! – крикнула озадаченная хозяйка и крутнула цилиндр замка. Она ожидала увидеть родителей беглянки Дианы. Но на крыльце стояли двое парней. Младшему, конопатому, было не больше восемнадцати. Мокрые пиджаки сидели на них как на пугалах. Галстуки примялись.
– Добрый вечер, – сказал парнишка постарше. Прыщавый очкарик с оттопыренными ушами. – Благословен будь ваш дом.
– И вам не хворать, – Полина запахнула халат, прислонилась к дверному косяку.
Всего-то задохлики богомольцы пришли полюбопытствовать, обрела ли она Христа.
Очкарик шмыгнул носом.
– Мы ищем нашу сестру. И нашего маленького брата. Боюсь, они заблудились.
«О как», – мысленно хмыкнула Полина.
Парни изучали ее ничего не выражающими взглядами, губы зацементировала наигранная улыбка.
«Им бы в институтах учиться, – подумала Полина, – целоваться с ровесницами, пиво пить по подъездам, в Интернете штаны просиживать. А они позволили зомбировать себя, напялили костюмчики из секонд-хенда и шпрехают на церковнославянском».
Иеговисты не представляли никакой угрозы, но Полина вспомнила затравленные глаза ребенка.
– Не видела я никого, – сказала она, – И чего бы вашим друзьям по поселку шастать? К шоссе сходите.
Парни не сдвинулись с места. Лишь улыбки стали искусственнее.
– Вы уверены?
– На все сто.
Рыжий произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Устами лицемер губит ближнего своего, но праведники прозорливостью спасаются.
– Что, простите? – разговор начал Полине надоедать.
– Слово языка их есть грех уст их, – изрек очкарик.
У Полины запершило во рту.
– Ясненько, – подытожила она и добавила вполголоса: – Гагарин летал, Бога не видал.
– А? – улыбка стерлась с лица очкарика.
– Говорю, спокойной ночи.
Полина закрыла дверь и приглушенно выругалась. Нагнулась к окну.
Сектанты спускались по ступенькам. Из-за дождя их фигуры были зыбкими, призрачными.
– Они ушли, – сказала Полина.
Диана высунулась из ванной. Мертвенно-бледная и сосредоточенная. За ее спиной прятался Назар.
– Кто это был? Толстуха с родимым пятном?
– Нет. Два молокососа при галстучках.
– Брат Александр и брат Михаил.
– Типа того. Веселые кузены.
Полина отворотила дверцы гардероба, выудила из тряпичного хаоса сиреневый балахон. Катя носила его в старших классах.
– Примерь-ка, заяц.
– Делай, что бабушка говорит, – шепнула Диана.
«Да ты издеваешься», – Полина закатила глаза.
Диана помогла мальчику снять промокшую рубашку и переодела. Подол балахона прикрыл исцарапанные колени.
– Теплый, – сказал Назар. Диана чмокнула его в макушку.
– Что? – спросила Полина, доставая из шкафа свою черную водолазку и спортивные штаны, – деньги вымогали? У нас на заводе одна кобылица квартиру заложила. Дети с голыми жопами, а она зарплату пастору отдает до копейки. Дура. На, – вещи спланировали на диван. – Чем богаты.
Диана принялась расстегивать пуговицы на платье. Назар куснул кожицу на второй фаланге большого пальца и спросил:
– Плохие дяди ушли?
«Интересно», – отметила Полина.
– Ушли, ушли. Биба и Боба, два… долбодятла.
– Долбодятлы, – мальчик кротко улыбнулся.
Полина ошпарила горе-мамашу неодобрительным взором.
– Давно ты в свидетелях Иеговы?
– Месяц. И они не свидетели Иеговы.
– Я слабо ориентируюсь в сортах говна, – Полина подмигнула мальчику.
Диана, не стесняясь, сняла через голову платье. Она была превосходно сложена: осиная талия, округлая грудь. Плоский живот украшала татуировка – мультяшная панда. Сквозь прозрачные трусики просвечивала подбритая дорожка на лобке. Вера в фантомного Боженьку не мешала ей ухаживать за собой.
– Это еще что? – изумилась Полина.
Над чашечкой бежевого лифчика скотчем крест-накрест было приклеено крошечное устройство. Кнопочка и динамик.
– Диктофон. Перед сеансами у нас отбирали мобилки.
Диана надела водолазку, штаны.
– Подколи, – Полина протянула Диане булавку. И спросила, перехватив взгляд: – Где его настоящая мать?
Вопрос не застал девушку врасплох.
– Нет у него матери. Он детдомовский.
Назар не слушал взрослых. Он сел на диван и уперся щекой в боковину. Зевнул. Диана погладила мальчика по плечу.
– У вас Интернет есть?
– Не. Я в контютерах ни бельмеса.
На работе Полина активно пользовалась Сетью. Любила сайт «Одноклассники» за возможность устраивать срач в комментариях.
– Мы можем переночевать у вас?
– Если перестанешь трындеть.
– Пойдемте на кухню?
Назар опять зевнул. Его веки слипались.
– Отдыхай, заяц. – Полина укрыла мальчика пледом и вышла за Дианой.
– Занавески! – ойкнула брюнетка.
– Так лучше?
– Да. – Диана села за стол и обхватила руками виски.
Полина ждала подбоченившись.
– Моя фамилия – Искренко, – сказала гостья, – Диана Искренко, я журналист. Пишу для сайта «Снеговик». Серьезные статьи, расследования… Я ездила на Донбасс и брала интервью у Зверя Лесополосы – серийного убийцы.
– Моя бабка говорила: за дурною головою и ногам нема покою.
Диана не улыбнулась.
– Вы читали про Храм Вечного Возвращения?
– Нет.
– Тоталитарная секта. Зарегистрирована в девяносто третьем году. К началу нулевых насчитывала два десятка филиалов по всему СНГ. Не «Белое братство» и не сайентологи, но все же. Потом популярность ее пошла на спад. В Казахстане «возвращенцев» обвинили в непреднамеренном убийстве ребенка и лишили Храм статуса религиозного объединения. Были случаи доведения до суицида. Последователи Храма называют себя христианами, но это чушь. Они верят в пришельцев, в реинкарнацию. Это когда…
