Тася обещала подыскать ей кавалера. Полушутливо они приглядывались к пациентам мужского пола: «Тот, с открытым переломом, симпатяга!», «А какого красавца в урологию доставили!»
Рита была симпатичной девушкой, но, вероятно, не настолько симпатичной, чтобы удержать жениха от адюльтера. С ней часто заигрывали, она же вежливо отказывала, ссылаясь на занятость. Иронизировать по поводу личной жизни она уже могла, устраивать ее – нет.
Самым настойчивым был заведующий хирургическим отделением Ярослав Дмитриевич Кудрявцев. Тридцать три года, хорош собой, холост. К тому же, что врачам не пристало, ездит на «мазде», щеголяет золотыми часами, а по запаху французского одеколона легко отслеживать его перемещения из палаты в палату.
Лучше кандидатуры не сыщешь.
Но Тася, едва речь заходила о Кудрявцеве, напрягалась и переставала шутить.
– Забудь, – говорила она.
И меняла тему.
Рита заподозрила, что у старшей сестры в прошлом была связь с доктором, которая завершилась нелучшим образом. Однажды она напрямую спросила об этом Тасю, и та искренне удивилась.
– У меня? С Кудрявцевым? Нет! Не моего полета птица. Бабник и за воротник закладывает.
– А кто из врачей не закладывает? – парировала Рита. Подруга что-то скрывала. Ей захотелось узнать что.
– Ладно, – вздохнула Тася. – Замечала, какие субъекты наведываются к нам в отделение? Кореша Ярослава Дмитриевича?
Рита замечала. Типы с криминальными физиономиями. Как тот, что недавно преградил ей дорогу и разглядывал сальным глазом. Одним глазом – второе веко у него было зашито. И лишь Кудрявцев фразой «не пугай моих девочек» избавил Риту от компании громилы.
– Откуда, по-твоему, у него иномарка? С зарплаты купил?
– Думаешь, он занимается чем-то незаконным?
Разговор происходил в общежитии, без посторонних ушей, но Тася понизила голос:
– Как-то к нам привезли мужика с пулевым ранением. Так Кудрявцев заставил меня написать «ножевое». Угрожал увольнением, а в конце денег дал. Я на них куртку купила зимнюю. А еще я слышала: он с самим Фаном знаком.
На Риту упоминание некоего Фана с титулом «сам» не произвело впечатления.
– Ах, забыла, что ты приезжая! Авторитет местный. Я от таких подальше держусь и тебе советую.
Обедникова заверила, что дело даже не в связях с бандитами. Бабники любой степени добропорядочности ей были ни к чему.
Близилось лето, и сердце ее постепенно оттаивало и вновь хотело того, чего хотят девичьи сердца: биться в унисон с чьим-то сердцем. Леша, молодой анестезиолог, пришел к ним в мае. Тасе понадобился час, чтобы вникнуть в причину Ритиной рассеянности.
– Да ты влюбилась, подруга!
– Брось ерунду говорить! – смутилась Обедникова.
– Дай угадаю… Новый врач. Губастенький…
Рита отнекивалась, Тася хихикала и щипала ее, требуя развернутой истории.
Пригласи ее Леша на свидание, она бы нашла и время, и окно в плотном графике. Она купила модное платье по баснословной цене и приезжала на работу раньше, чтобы столкнуться с ним в коридоре. Но анестезиолог медлил, а в июне Рита застукала его в курилке целующимся с Тасей.
– Риточка, погоди, я объясню! – увещевала старшая медсестра.
– Все хорошо, – огрызнулась Обедникова, – дарю!
Она сдерживала слезы до вечера. Расплакалась на остановке. Вокруг никого не было. Вокруг никогда никого не было.
«Плачь сколько влезет», – сказала ей черная-пречерная зебра.
Вспомнилась покойная бабушка, треклятый Саша, несбывшиеся чаяния. Утерев слезы, она увидела в трех метрах от себя бомжа с одеревеневшей от грязи бородой. После того как Хладокомбинат, давший название поселку, закрыли, район обезлюдел, и Рита возвращалась домой в пустой электричке. Вздумай бродяга напасть на нее, никто бы не услышал криков.
Она сглотнула слюну и отошла к обочине.
Бомж ковырялся в ширинке и косился то на девушку, то на лесопосадку за остановкой. Осенью, рассказывала бывшая подруга Таисия Фуртак, в роще нашли изнасилованную и расчлененную студентку.
– Эй, – хрипло позвал бездомный. – Ты. Иди. Сюда.
Она с мольбой посмотрела на дорогу. Электричка опаздывала.
– Деньги. Есть? Слышь. Деньги.
Бомж отнял пятерню от промежности и протянул к ней. Глазки под косматыми бровями злобно горели:
– Тебе. Говорю. Ты. Сука.
«Мне конец», – подумала Обедникова, и тут из-за поворота вылетела красная «мазда». Подняв столб пыли, машина затормозила напротив девушки.
– Подкинуть?
Бомж разочарованно отступил к лесопосадке.
Рита быстро скользнула в пахнущий французским одеколоном салон, будто боялась, что Кудрявцев передумает и бросит ее с уродливым бродягой.
– Добрый вечер, Ярослав Дмитриевич.
Заведующий отделением пригладил густые каштановые волосы, которые он подкрашивал, чтобы скрыть седину. Он с интересом изучал пассажирку.
– Приятная неожиданность, Риточка.
К аромату парфюмов примешивался явственный запах алкоголя. В другой ситуации Рита не поехала бы с выпившим водителем, но сейчас у нее не было выбора.
– Ты в порядке?
– Да, простите, – она вымученно улыбнулась. – Тяжелый день.
– У нас каждый день тяжелый, – изрек доктор, и машина мягко тронулась.
Отец Кудрявцева был деканом кафедры в медицинском институте, и именно поэтому Ярослав получил диплом. Папа твердил, что природа отдохнула на сыне, но заставил его надеть докторский халат. Четыре поколения хирургов не шутка. О том, чтобы прервать традицию, старший Кудрявцев и слушать не желал.
Ярослав был вынужден стать врачом, хотя и ощущал, что профессия совершенно не его. «Его» – это девушки и автомобили, шикарная жизнь, которой не достичь хирургическим путем. Ладно бы пластические операции, вошедшие в моду с перестройкой. Натягивать кожу на старых кошелках с деньгами, добавлять объемов тупым подружкам бизнесменов. Это он еще мог понять. Но папаша сослал его в районную больницу, где зимой в писсуарах леденела моча.
Амбиции сочетались в Ярославе с безвольностью. Противостоять грозному отцу он был не в состоянии, да и учиться чему-то заново пугался. Он вяло принял судьбу, найдя отраду в коньячных взятках и симпатичных медсестрах. И выяснил, что есть свои преимущества в работе у черта на куличках. Из областной больницы его, пьющего и ввязывающегося в скандальные истории с замужними коллегами, давно бы уволили. Здесь же требования были ниже, и кадрами не разбрасывались. Дружба с главврачом (а Ярослав приспособился дружить с нужными людьми) тоже играла роль.
Не сказать, чтобы он был бездарным и что заведующим его назначили по блату. Процент смертности во время операций Кудрявцева находился на допустимом уровне. И людей спасал: спросите у мальчика, чьи пальцы он пришил, или у дальнобойщика, которого вытащил с того света. В минуты медицинского триумфа Ярослав переставал пить и несколько дней чувствовал себя счастливым человеком. Пока на глаза не попадалась иномарка, воплощение мечты, или дорогая аудиосистема.
