Он сжал ладонями свое бледное лицо и еще сильнее забился в угол комнаты, в котором сидел.
–Неужели? Да и если так, какая теперь к черту разница?! Ты меня не послушал, теперь я мертва, а ведь смогла бы сейчас танцевать в моем любимом кабаре. Знаешь, в Париже жизнь была куда проще. Но ведь ты не можешь оставить кого-то в покое. Нет, лорду Аддерли совершенно необходимо, чтобы все принадлежало ему. Вспомни, когда ты предложил мне ехать с тобой, я сомневалась, хотела остаться, чтобы продолжить карьеру. Но ты настоял. Настоял на своем, несмотря ни на что.
Аддерли сжался в клубок.
–Прекрати. Пожалуйста, прекрати. Я знаю, что виноват. Но я не могу тебя больше слушать!
От отчаяния у него потекли слезы. За всю свою взрослую жизнь лорд Аддерли никогда не плакал. И именно в этот момент, когда ему нужно было оставаться сильным хотя бы ради того, чтобы сохранить себе жизнь, эта слабость настигла его.
2
Филлипс тщательно обыскал весь дом, заглядывая в любую, даже самую маленькую щель.
Он не знал, какие именно сокровища спрятаны в доме, и не хотел пропустить ни одну из возможных подсказок. На самом деле, сокровищем могло быть что угодно. От чека на солидную сумму до большого старинного сундука, набитого драгоценностями.
Остальные считали, что сокровище лишь уловка, способ заманить всех на бойню, но Эван вырос в суровых условиях и считал происходящее в доме частью испытаний. Даже, может быть, последствиями конкуренции. Безусловно, такие методы были жестоки, но он считал, что, когда тебе есть за что, и главное за кого, бороться, все способы хороши. В конце концов, если бы сложилась такая ситуация, что ему пришлось бы бороться за выигрыш, он сам бы не пощадил своих соперников.
Выжившие разбрелись по одному, спрятавшись в свои норы. И в глазах Эвана это давало ему определенные преимущества.
Как минимум, он мог беспрепятственно искать, не опасаясь того, что его опередят.
Хотя то, что происходило, вызывало у него немало подозрений. Какой смысл людям грызться за право получить приглашение на охоту за сокровищами, если они и не собираются его искать? Оно им просто не нужно.
Эван толкнул очередную дверь, но в отличии от предыдущих, это была заперта.
Он оглянулся по сторонам и ударил дверь ногой, целясь ближе к замку. Во все стороны полетели щепки, и дверь отворилась. Конечно, Филлипс мог бы придумать что-нибудь менее разрушительное, но Эван всегда предпочитал самый простой грубый путь.
Запертая комната оказалась кабинетом. На массивном столе лежала кипа каких-то бумаг.
Эван разочарованно вздохнул.
Бумаги. Ну и что мне с ними делать? Лучше уж что-нибудь полезное было… Хотя… Если это простые бумаги, тогда на кой черт их запирать? Может, в них есть подсказки? Вряд ли наше соревнование состояло бы только в том, чтобы рыть землю носом, подобно ищейке. Должны быть какие-то подсказки, испытания, может, даже загадки?
Он оглянулся на коридор, думая о том, чем занимаются сейчас остальные гости злополучного вечера.
Если им это не нужно, это не моя проблема.
Филлипс утвердительно кивнул, словно соглашаясь со своими же мыслями, и стал листать и перекладывать бумаги лежащие на столе.
3
–Если бы ты был мужчиной, то давно бы уже попытался уйти отсюда.
–Заткнись уже, я и без тебя знаю, что мне делать!
Пока Аддерли метался по комнате, Моне спокойно сидела за столом, невозмутимо рассматривая свои ногти.
Около тридцати минут назад галлюцинации достигли нового уровня. Перейдя от слуховых к зрительным. К сожалению, сладить с ними у него пока не получалось. Галлюцинация Элизы вышла еще ворчливей, чем она была при жизни.
Так что, обостренное чувство вины очень быстро переформировалось в сильнейшее раздражение.
–Ты мне при жизни не давала отдыха со своими истериками, так еще и после смерти продолжаешь в том же духе!
Моне фыркнула.
–Ты сам меня выбрал. Я не напрашивалась.
–Неужели? Что-то я ни разу не слышал, чтобы ты была против своего отъезда.
–А ты меня ни разу и не спрашивал.
–Разве? Вот только не надо мне врать. Я, может, и схожу с ума, но то, что ты моя галлюцинация, понимаю прекрасно.
Элиза слегка подалась вперед.
–Вот видишь, если я твоя галлюцинация, значит, я прямиком из твоей головы. И что же это значит, умник? Я тебе скажу. Ты сам считаешь, что виноват в произошедшем. Считаешь, умно спорить с самим собой? Все равно, какие бы аргументы ты не использовал, в конце концов, придешь к тем же выводам. Так может не будем попусту тратить наше время?
Аддерли вспылил.
–Тратить время?! А что нам еще остается?! Мы заперты здесь, ночь еще не кончилась. Если нас выпустят сюда, то это будет только утром. Так что, тратить время, пожалуй, одно из лучших решений, которое только можно принять.
– Ты сам сказал: если. Ты правда думаешь, что вас выпустят после всего, что здесь произошло? В лучшем случае вы свидетели, в худшем-планируемые жертвы. Вас отсюда не выпустят.
–Ну и что ты предлагаешь? Последовать твоему примеру? Сигануть из окна? Убежать от проблем в тихую загробную жизнь? И чем это лучше, чем спокойно ждать смерти здесь? С надеждой на то, что меня оставят в живых.
–Тем, что у тебя будет шанс на спасение. Шанс, вырванный собственными усилиями, собственными решениями. Ты вообще слышишь, что ты говоришь? Посмотри на себя. И это храбрый лорд Аддерли, славящийся своим бесстрашием? Мне тошно видеть тебя таким. Неужели ты сдашься и уйдешь без войны? Я не узнаю тебя.
–Послушай, даже если я смогу выбраться, то как же тогда остальные? Просто бросить их?
Элиза презрительно выгнула бровь.
–А тебе есть до них дело? Ты забываешь, один из них убийца. Это не твои проблемы.
–Но ведь, даже если попробовать вылезти из окна, не лучше ли, чтобы в этот момент кто-то страховал меня?
–Кто?
–Ну, например, Коган. Он кажется хорошим парнем.
–Да? А ты уверен, что он не сбросит тебя, когда ты полезешь вниз? Вспомни, как он пытался увязаться за тобой. Думаешь, это из-за большой симпатии?
Джонатан взметнул руками.
–Хорошо! Убедила. Я сделаю это.
Он подошел к двери и стал отодвигать тяжелый шкаф, которым он загородил проход.
Выглянув в коридор, он обернулся.
–Ты не пойдешь?
–Ты уже большой мальчик, Джонатан. Ты прекрасно можешь справиться без меня. Если же нет…тогда я буду ждать тебя там. Ты сам знаешь об этом.
Аддерли вышел в коридор, напряженно оглядываясь по сторонам. Чувство опасности преследовало его и мешало собрать воедино последние оставшиеся ясные мысли.
