«Начала» занимали все свободное от обучения детей время Веры, Вячеслава и Хынга. Впрочем, у Хынга на это было больше времени – все, что преподавали Вячеслав и Вера, он давно знал, а для преподавания был слишком мал. Было удивительно, как этот подросток, пришедший из одного из самых диких племен Муоса, неутомимо и грамотно делает работу, сомнений в важности которой не испытывал ни секунды. У Хынга были отличные художественные задатки, и к тому же он был очень аккуратен. Именно он из пластиковых заготовок, реквизированных Верой в типографии Улья, изготавливал специальные печатные знаки – те, которых не хватало в принесенных из Улья шрифтах. Он же вырезал пресс-формы для гравюрных иллюстраций. Бумаги у них было предостаточно – в самый последний торговый поход Саха и Паха на все муони, заработанные ими за последний год в спецназе, приобрели большой рулон бумаги, который вдвоем едва притащили в Резервацию. Муони уже стали обесцениваться, но еще ходили, зато бумага после закрытия типографии стала одним из самых неходовых товаров, и владелец целлюлозной мастерской с удовольствием ее продал за бесценок. Вскоре первые страницы будущей книги вышли из-под ручного типографского пресса. Отпечатав полсотни экземпляров одного разворота, они приступали к следующему…
Они бы работали и ночью, но в поселениях шум после отбоя не приветствовался. Поэтому они укладывали Хынга и под его тихое мирное сопение шептались, попивая чай из все той же заветной кружки. Дрянное местное пойло из туннельных лишайников не шло ни в какое сравнение с тем ароматным напитком, который готовил когда-то Вячеслав в своей лаборантской. Важен был не чай, который они едва отпивали, а передаваемая из рук в руки кружка, обладавшая возможностями машины времени, на несколько часов забрасывавшей их в далекие-далекие времена и в памятную университетскую лаборантскую. А потом они ложились под одно одеяло и, крепко обнявшись, еще долго не могли заснуть, скупясь тратить на сон эти драгоценные мгновения наедине друг с другом. Дальше объятий они не заходили, какой-то непреодолимый барьер не пускал их на последнюю ступеньку их супружеских отношений. Быть может, Вячеслав видел проблему в их разнице в возрасте, своей болезни и в обрубленных ногах. Может быть, Вера боялась по своей вине нарушить пророчество о Деве-Воине на тот случай, если это предсказание все-таки о ней. А может, они оба понимали, что возможное появление ребенка просто немыслимо для них обоих в сложившейся ситуации.
Первые пятьдесят экземпляров книги были готовы. Они мало походили на обычные брошюрки, издававшиеся в типографии Республики, и даже на те красивые старинные книги, которые производили древние. Эта книга не должна быть слишком большой и приметной, чтобы бросаться в глаза поколениям наступившей дикой эпохи. И при этом ее размеры позволяли вместить объем информации, достаточный для того, чтобы приподнять человекообразного до уровня Человека, оживив его наследственную память и заставив работать кору головного мозга, забросив в нее начальный уровень знаний. Каждый квадратный сантиметр каждой страницы этого творения был заполнен информацией: знаками, смайлами, буквами, цифрами, иллюстрациями. Причем все было спроектировано предельно органично, любая страница была интеллектуальным гарпуном, метящим прямо в мозг. Они даже сэкономили на полях, а вместо обычного переплета, пожирающего значительную часть листа, использовали в каждом экземпляре пять скрепляющих колец из дорогой нержавеющей стали, на которые были нанизаны листы книги. Сами кольца крепились к обложке-коробке из такой же стали. Коробка замыкалась на защелку, механизм открытия которой был не слишком сложен даже для простака, но в то же время непосилен для человека, скатившегося до уровня животного. Закрывающаяся металлическая обложка, запирающий механизм и кольца переплета создавались учениками кузнеца – Сахой и Пахой. Внешне книга напоминала серебристую коробку с чеканкой, которую в равной степени можно было принять за обычную безделушку, интерьерное украшение или ритуальный атрибут религиозного культа. Но стоило правильно потянуть пару едва выступающих кнопок-тумблерков, и крышка коробки отщелкивалась, открывая чуть более пяти сотен водостойких страниц, испещренных знаками, текстом и мелкими гравюрками.
После гражданской войны в бригадах диггеров, поставившей под угрозу выживание этого народа и существование Поэмы Знаний, «Начала» стали единственной надеждой на сохранение знаний для будущих поколений. Вера и Вячеслав понимали, что, несмотря на все их хитрости, подавляющему большинству экземпляров «Начал» суждено быть сожженными в кострах, разломанными и разорванными, а может быть, просто потерянными, выброшенными и забытыми. Даже если какая-то часть экземпляров сохранится у выживших племен, это еще ничего не значит – они могут просто бесцельно валяться веками в их пожитках, исполнять роль подставки для чего-либо или стать неприкосновенным религиозным атрибутом. Даже если все-таки найдется какой-то смышленый дикарь, который справится с нехитрым замком и откроет эту книгу, наиболее вероятно, что маленькие гибкие кожицы на металлических кольцах его совсем не увлекут – он выбросит, а то и со злобой уничтожит выстраданное ими творение. И все же оставалась надежда на то, что кто-то когда-то увидит в черточках, точках, смайлах и крошечных рисунках на первых страницах какой-то смысл, заинтересуется и поймет несложную логику этой системы изображений. Тогда уже этот любопытный дикарь вряд ли сможет остановиться. Он будет штурмовать страницу за страницей и вскоре овладеет чтением и счетом, получит представление о происхождении и строении Муоса, планеты и Вселенной, узнает основные физические законы и алгоритмы логики, освоит азы практически всех отраслей знаний. Даже Джессика приняла участие в создании «Начал» – ею были заполнены три двухстраничных разворота книги, на которые она вместила изображение человеческого тела с расположением и назначением органов, основы гигиены, способы остановки кровотечения, предотвращение заражения, изображения нескольких целебных растений и грибов с описанием их фармакологических свойств, последовательность создания изобретенного ею антибиотика.
2
– Вам надо уходить, Вера. Ради вашей безопасности нужно срочно уходить из Резервации.
Если смелая Джессика говорила об опасности, значит, эта опасность была налицо. И несмотря на сильно округлившийся живот, она переживала сейчас не о себе и даже не о том, кого собиралась через пару месяцев подарить Кингу. Она тревожилась о подруге и тех, кто был так дорог Вере.
– И дело не в Кинге. Эрик – человек слова, и раз пообещал, что вас никогда не изгонит, значит, так оно и будет. Но Кинг уже для многих здесь не авторитет. Долгие годы благополучия и спокойствия, которые он обеспечивал своим подданным, ими забыты при первом же серьезном испытании. В наступившем голоде все винят только Кинга. Вернее, винят вас, белых, которых Кинг пустил в Резервацию.
– Но как же так, Джессика? Мы же учим ваших детей, и они с удовольствием приходят на занятия. Как же их родители могут что-то плохое замышлять против нас? А близнецы? Ведь без них Резервация не выстояла бы в стольких схватках с бандами. И они женились на ваших девушках, Сара скоро родит от Пахи, а Линда наверняка понесет от Сахи, если уже не понесла.
– Все это так. Но так уж устроен человек, что когда становится очень плохо, ему обязательно надо найти виноватого. И обычно виноватыми назначают тех, кто хоть чем-то не похож на большинство. И еще этот Бил. Он ненавидит нас всех: тебя, твоих друзей, меня, Эрика, жен Сахи и Пахи. Когда-то еще подростком он пытался ухаживать за мной, но мне было противно его плещущее через край самодовольство, и я сразу же сказала «нет». Потом я перешла ему дорогу, поступив вместо него в Университет. Потом твои Саха с Пахой в первой же схватке обнулили его былые заслуги как командора Резервации. Он уже почти не скрывает, что на королевском троне видит себя. Но так сложилось, что ему трудно найти в себе хоть одно преимущество перед Эриком. Поэтому Бил пытается использовать ваше присутствие здесь, выставляя его как предательство Кинга. До голода на его злобный скулеж не обращали особого внимания, но сейчас многие стали к нему прислушиваться. Я уверена, он ждет удобного момента, чтобы уничтожить вас, Кинга, быть может, и меня…
