К моменту, когда они наконец вышли к реке, Азаров успел израсходовать половину своего боекомплекта. Гранат оставалось только четыре, традиционный неприкосновенный запас. У десантников имелось чем восполнить боеприпасы, причем практически полностью. Все упиралось в короткую передышку. Но вот с этим-то как раз туго. Времени нет: нельзя позволить макаронникам взорвать мост, иначе все зря.
Не сказать, что при таких раскладах их десант столь уж бесполезен. Просто тогда придется самостоятельно удерживать плацдарм. По меньшей мере пока не наладят понтонную переправу. Такой вариант рассматривался, но, признаться, слишком уж он болезненный.
Шнур обнаружить вовремя все же не удалось – итальянцы успели его запалить. Но один из легионеров броском вперед сумел до него добраться и перерезать. Правда, и самого его подстрелили. Но наблюдающий за ним с помощью перископа Григорий приметил, как паренек активно прячется в воронке от снаряда. Ранен. Но не смертельно. Выживет. Ну и с солидной премией за особый вклад – в госпиталь. А там, глядишь, и кампания к концу подойдет. Хотя-а… Сомнительно это.
Скорее всего, провозятся они здесь не меньше года. Это в Сомали у маршала Бадольо порядка тридцати пяти тысяч солдат и офицеров. Причем итальянцев из них не больше пяти тысяч. Основные же силы находятся севернее, в центральных областях Эфиопии и в Эритрее. Так что сейчас, по сути, еще и ничего не началось. Так, прелюдия.
Стоило Григорию пустить две зеленые и одну красную ракеты, как со стороны моста тут же послышался каскад взрывов. Заряды для устройства проходов в минных и проволочных заграждениях были уложены загодя. И вот теперь их подорвали, расчищая путь для переправы частей легиона.
Им же надлежит обождать подкрепления, а затем расширить захваченный плацдарм, чтобы исключить обстрел моста прямой наводкой.
Голова все еще болит. Накатывает волна усталости. Так и хочется прилечь да поспать. Все же похоже на легкую контузию. Да только рано расслабляться. Потому что бой у Дулова лишь начинал входить в активную фазу.
Глава 11
Последний бой
Шелест входящего в пусковую трубу эрэса. Щелчок стопора. Все. Это последний. Однако, несмотря на пополнение израсходованного боекомплекта, ко все еще продолжающейся канонаде бронеходы присоединяться не стали. От них требовался только один залп по передовым позициям у моста. Дальше слово за артиллеристами, минометчиками и авиацией.
Алина тихо прошептала короткую молитву. Не каноническую, а просто от сердца. И молила она только об одном: чтобы беда миновала Григория, находившегося сейчас на том берегу, в самой гуще зарождающегося боя. Мужчину, которого она любила с первой минуты их знакомства, кого ненавидела, готова была убить и, наконец, отдать за него жизнь.
Долго. Очень долго она не могла разобраться в самой себе. А поняв, захотела оказаться подальше от грохота стали и гула сражений. Только теперь она наконец осознала, что в тихой колпинской жизни есть свое, неповторимое очарование. Взыграло бабье начало? Скорее всего, именно так и есть.
Ей нравилось воевать. Несмотря на всю грязь, кровь и тлен войны. Адреналин, бушующий в крови, холодный рассудок и многотонная машина, подвластная ее воле. Но с той самой памятной ночи, когда она пришла к Азарову, все это стало отходить на второй план.
К этому же подвигал и пример ее подруги, Марии. Однажды она уже отказалась от своей мечты, чтобы быть рядом с любимым мужчиной. Он погиб. И казалось, в душе все выгорело. Девушка воспользовалась первой же возможностью, чтобы оказаться в армии. Но стоило вновь появиться рядом любящему сердцу, как опять готова все бросить ради семейного счастья. Каждый день пишет Климу, словно они не виделись много лет и между ними тысячи километров. И перед этим боем написала, Алина видела, как она, краснея, передавала письмо своему старшему механику.
Так что, выполняя условия контракта, эту кампанию Дробышева доведет до конца. И, пожалуй, на этом с нее хватит. Уже сейчас она столько успела хлебнуть варева из военного котла, сколько иным и за двадцатилетнюю службу не увидеть.
Сигнала с той стороны еще нет, но Мельникова, командовавшая сводной ротой, уже отдала приказ на выдвижение к берегу реки. Действовать нужно стремительно. Командование бригады исходило из того, что план сработает как часы. Принимающим участие в его осуществлении оставалось действовать в строгом соответствии с ним.
Когда они вышли к опушке рощи в паре сотен метров от моста, на той стороне уже вовсю кипел бой. Вернее, он начал было затухать, а затем возобновился с новой силой, но только на флангах. Все говорило за то, что десантники захватили плацдарм и пока успешно его удерживают. Взмывшие же в небо ракеты условного сигнала возвестили о безопасности переправы.
Алина, вперив взгляд в панораму перископа, нашла один из «Гренадеров» и выкрутила кратность на максимум. Не так уж и далеко, а потому она рассмотрела номер Григория. И ее губы тут же тронула невольная улыбка. Жив ее витязь. Да и могло ли быть иначе? Он ведь воин по призванию, способный в одиночку выйти против многократно превосходящего врага. Это ее мужчина. Она не могла выбрать другого.
В этот момент у моста раздались оглушительные дробные разрывы. Сработали саперные заряды, от которых детонировали мины заграждения. Все. Путь свободен. А вот и сигнал Мельниковой.
Алина отжала педаль, и «Витязь» послушно шагнул вперед. Еще шаг. Еще. И еще. Машина довольно быстро набрала ход, чему способствовал и спуск. За пятью человекоподобными машинами потянулись четыре паукообразных «Громобоя».
Однако они не были первыми, ступившими на мост. Эта честь по праву досталась царице полей. Стрелки́ были гораздо ближе и поднялись в атаку, когда пыль от разрывов еще не успела развеяться. В их же рядах находились и саперы, которым еще до окончания боя предстояло разобраться с безопасностью переправы.
Когда машины в окружении пехоты ступили на мост, вокруг начали рваться снаряды. Итальянская артиллерия пыталась как накрыть переправляющихся, так и уничтожить саму переправу. И пусть сооружение было капитальным, у стопятидесятимиллиметровых снарядов были все шансы справиться с этой задачей.
Но не успел «Горбунок» шедшей первой Алины добраться до противоположного берега, как интенсивность огня противника существенно снизилась. Висящие в небе корректировщики, по обыкновению, быстро обнаружили батареи противника. Дальше оставалось слово за слаженностью их действий с артиллеристами. Что и было продемонстрировано на высшем уровне.
«Гренадеры» вместе с десантниками и подошедшим подкреплением из пехоты ушли на фланги расширять плацдарм. Вместе с отходящими частями отступали и наблюдатели, способные корректировать огонь артиллерии. В этом плане противнику было гораздо труднее легионеров ввиду полного преимущества в воздухе авиации наемников.
Кстати, итальянские летчики не собирались отсиживаться. Два звена «пешек» и «яков», общим числом в восемь машин, сошлись в неравном бою с двумя десятками итальянских истребителей. Хм. И судя по тому, что два макаронника, покинув горящие машины, уже болтаются под куполами парашютов, преимущество именно на стороне пилотов-легионеров. А вернее, новых машин, позволяющих не вальсировать в небе, выписывая плавные па, а исполнять головокружительные кульбиты.
