Были приготовлены безукоризненные бутерброды с салом на ровненьких квадратиках хлеба. Они были уложены на красивые бумажные салфеточки, все было сделано как на картинках для образцовых хозяек, похоже, что это угощение готовилось вполне искренне, на этот раз без коварных приманок. Куца Барадкая как бы просила прощение за необходимость предпринятых против них мер. Это был своего рода прощальный ужин.
Для чистоты эксперимента Куца Барадкая решила дома не ночевать. Не хватало только записки, ужин, мол, на столе, нас не ждите. Она закрыла комнату на ключ и ушла.
Утром она возвращается домой и что она видит. Нигде гости не притронулись к угощению, не потревожили роскошную сервировку.
Посередине комнаты лежала огромная кость. Саженная мостолыга, неизвестно как оказавшаяся здесь, сквозь какую дыру протащенная.
Бросили свой сувенир и навсегда ушли.
Чисто обглоданная костыга была какая-то допотопная, такая не поместилась бы ни в одну из кастрюль. Из каких чугунов вынута — только не из здешних кухонь.
Отходы какой-нибудь бойни, ископаемые какой-нибудь свалки, что-то с заднего двора, ночные закоулки рынков, темные лабазы, пустыри, кладбища.
Можно себе представить, как волокли они эту кость, для них она была, как бревно, и тащили они ее как стенобитную машину.
Вот они проталкивают ее в забитые стеклом дыры, доставляют к месту назначения — фараонова работа — загадка древнего строительства.
Но так или иначе мостолыга красовалась на видном месте и никто не разгадает ее тайну.
Как они, должно быть, веселились, когда ее наконец притаранили, выволокли на свет божий. Положи вон сюда, нет, сюда, немного назад, левее, левее, вот так, хорошо!
Отведайте теперь нашего угощения, без салфеток, попросту, нашей грубой еды, как сказали маленькому гимназисту в первый вечер житья у мещан, вываливая на стол дымящийся рубец: «У нас, барин, разносолов нету!»
Мы всё поняли, мы уходим. Прощайте!
Так иногда на неладной свадьбе вдруг кто-то первый из гостей встает и говорит: «Пошли отсюда», и все остальные встают молча и уходят, оставляя вино и закуски нетронутыми, и навсегда пропадают с глаз.
Черт с ней, с этой костищей, что они хотели сказать, хотели они вообще что-нибудь сказать, да и разговаривают ли они.
Лучше взять метлу и вымести сор. Много сора после этой истории.
Интересно, как у соседей, водружена ли у них такая же памятная стела, или это только она, Куца Барадкая, удостоилась подобной чести.
Что она за беззащитная такая. Ей нравится тихий накрапывающий дождь, но становится не по себе от гудков дальних поездов, шума ветра, вида бескрайнего поля. Достаточно было какого-то пролома в стене, чтобы почувствовать присутствие анонимных сил, избравших для своего таинственного исхода именно ее дом. Если эти злые силы проходят через пролом в твоей стене — не отсидеться.
Почему именно женщины боятся мышей, угроза роду человеческому?
В блокаду крыса сидела около нее, возможно, хотела понянчиться, возможно, примеривалась, с какого бока начать. Блокада уже кончалась, и эта крыса была в нерешительности, сглотать этот паек сразу или разделить на части. По крайней мере она успела уже поиграть с пальчиком младенца, когда была вспугнута.
Вот оно зиянье, пролом, в котором завывает ледяной сквозняк, злая угроза.
Куца Барадкая подобрала с полу афишу со своим именем, бросила ее на диван, достала алюминиевую конверсионную фляжку, глотнула пару раз лимонной горькой и решила позвонить подруге Фатиме, если только она не уехала к отцу, рассказать ей о визите морильной станции и о том, как двигали шкаф.
— А, знаю! Это королевские крысы! Что же вы мне-то раньше не сказали, — проговорила мудрая девушка. — Я бы принесла нашего боевого кота. Знаешь, как он крыс ловит! Они бы и малой косточки не посмели оставить!
— Какого же размера эти королевские крысы?
— Поменьше нашего кота и побольше вашего! — засмеялась Фатима. — Я уезжаю, на горном перевале меня ждут надежные люди. Не забывайте о боевых котах! Всегда помните боевых котов!
Что делать,
если к вам в лесу прибегут медвежата
Если к вам прибегут медвежата и начнут с вами играть, а медведица, тут она, вон выходит, — баба Нюша из Бардаева советует весь свой груз с себя сбрасывать. Тогда они займутся и за тобой не побегут. А если не бросишь, медведица увидит, что они гонятся за тобой, эти медвежата, задерет насмерть.
Один дедка пошел за грибами. Дедка этот идет по тропочке, грибы сбирает. У него уж наломан полный короб за спиной.
Медведица занявши в лесе, а медвежата гуляют. Она может далеконько уйти, а медвежата от матки в сторону.
Тут они окружили этого дедку.
— Ох, медвежата, я, — говорит, — испугался. Хотел от них уйти, а они бегут за мной.
И вдруг дедка заметил медведицу. Он от них прочь, побежит маленько, а они все равно за ним.
Дедка короб с грибами, фуфайку бросил им. Они и занялись.
Дедка убежал и неделю не шел. А пришел, говорит, короб и фуфайка лежат, а их нет.
Старые, прежние знают все, что надо делать. Дедка этот и спасся.
Вот я и помню, если медвежата не отстают, кидай им какую одежду с себя и ни о чем не жалей.
Я хочу знать,
плавают ли теперь в Эстонию за хлебом
Пришло время отправиться за хлебом.
— Погода растаивается, может, больше гром не полетит, — говорят жители деревни Пнево.
Из тростниковой бухты челнок выплывает на открытую воду. Ему предстоит пересечь Чудское озеро и приплыть на эстонский берег.
Белые валы идут по озеру. Ветер свежеет. Слева надвигается темная грозовая туча. Как ни энергично, умело и легко гребет Фаина, кажется, что лодка почти не продвигается и дальний берег никак не становится ближе. Фаина первый день в родных местах, но она уже успела с утра порыбачить на озере вместе с сыном. Она рада, что нисколько не разучилась управляться с веслами, не утратила рыбацкой сноровки, конечно, ей хочется и сыну передать свое умение.
По тому, как ее крепкие ноги упираются в переборку, как вольно и свободно она откидывается с тем, чтобы потом передать силу рукам, — кажется, что она с удовольствием с хрустом потягивается после долгой скованности.
Она немного красуется перед сыном, но и он не отстанет. Вот он отнимает у матери второе весло, точно так же вытягивает ноги, и вот они уже вдвоем слаженно гребут.
Как всегда бывает перед грозой, когда особенно белыми становятся чашечки изоляторов на телеграфных столбах, так же и здесь на море надвигающаяся гроза, казалось, сообщает дополнительное свечение дальним и ближним белым валам.
