Ох, черт!
Я подбежал к двери и прижался к ней ухом: были еле слышны какие-то шорохи. Деревянные ступеньки жалобно скрипели какое-то время, пока все не стихло.
Они на втором этаже.
Я попытался открыть дверь – бесполезно. Мне стало нехорошо.
Окно на кухне было открыто. Я решил не обращать внимания на производимый мной шум и полез внутрь. Миленько: посуда убрана по полкам, на столе – вазочка с засохшими цветами и мужские журналы. Я побежал в сторону лестницы, поднялся на второй этаж. Передо мной открылся маленький коридорчик со стенами из массива. Слева находился столик с полицейскими причиндалами, справа – приоткрытая дверь. Я заглянул в комнату.
За столом сидели Мона, Алексис и Хагрид.
– О чем вы хотели поговорить с нами, мистер Хагрид? – вежливо поинтересовалась Мона. Она была одета весьма скромно: длинная серая юбка и черная водолазка.
– Знаете, я давно догадывался, что именно Алексис промышляет воровством в Фризенвейне, – важным тоном начал Хагрид.
Встав со своего места, он принялся ходить по комнате, задерживая взгляд на предметах интерьера, но не прерывая разговора.
– Правда, мне о нем говорили другое. Что он принц на белом коне! Раскрасивейший, распрекраснейший Алексис. Вор не только ценностей, но и дамских сердец. Хотя, что может быть ценнее них? Девичье сердце довольно хрупкое. Разве не это делает девушку привлекательной? Правда, со временем девичье сердце закаляется как сталь. А потом заостряется лучше любого лезвия. Само может кого-то ранить. Что ж, мужчины сами довели их до подобного состояния. Уже могу напророчить, что скоро женщины станут сильным полом. Эра мужчин уходит.
Я был полностью согласен со словами Хагрида. Он прав. Как бы ни хотелось это отрицать, мужчины слабеют. На плечи женщин переваливается больше ответственности. Если в былые времена в ее обязанности входили забота о детях и поддержание дома, то сейчас она должна работать, не переставая исполнять первые два пункта. В это время мужчина может вообще ничего не делать. И семью тянет одна женщина. А еще это дурацкое кредо «Я тут хозяин, я глава семейства! Мое слово – закон». А все потому, что женщина признана полом слабым, мужчина же – сильным. В последнее время мужчины свой статус не оправдывают. Хорошо, что хотя бы у однополых пар не существует разделения «Я здесь царь и бог, а ты женщина».
– К чему вы все это говорите? – Алексис напрягся.
Но Хагрид будто и не заметил вопроса:
– Далеко не все девушки способны обороняться. Их сердца открыты. Они принимают все, что получают. И боль, естественно, тоже.
– Однако вы говорите правильные вещи, – восхитилась Мона, но уголки ее рта не дрогнули даже в слабой улыбке. – Не думала, что хоть кто-то из мужчин способен поддерживать женщин так, как это делаете вы.
– Я рад, что смог вас удивить, – улыбнулся Хагрид.
– Так зачем нам это все? – не выдержал Алексис. – Разве вы не хотели поговорить по поводу моего ареста?
Хагрид остановился позади Моны. Алексис сидел напротив.
– Я медленно клоню к этому, – процедил он сквозь зубы и облокотился о спинку стула девушки. Та лишь подалась вперед, застыв в неудобной позе. Покрытый щетиной подбородок Хагрида чуть не касался макушки девушки. – Я знаю способ, как тебе, Алексис, избежать правосудия.
– Правда? – На лице Моны ожила надежда. – Вы действительно нам поможете?
– Конечно, помогу. – Мужчина деланно расхохотался, сочтя эмоции Моны забавными.
Но тут он помрачнел. Улыбка Моны растаяла, будто ее и не было. Вместо нее появился страх. Ужас, отобразившийся на ее лице, заставил меня судорожно искать его причины. Я посмотрел туда, куда был направлен взгляд девушки. Холодные мурашки покрыли мое тело при виде того, что находилось в руке полицейского. В ней был пистолет.
– Алексис, беги! – прокричала Мона.
Она вскочила со стула и вцепилась в руку Хагрида. Мужчина с легкостью оттолкнул ее от себя и направил на нее оружие. Алексис только и успел, что ужаснуться.
– Ты меня, видать, не помнишь? – обратился к нему Хагрид.
– Зачем ты это делаешь?! – Руки Алексиса дергались, точно он хотел наброситься на полицейского. Но он был безоружным, физически слабее взрослого мужчины. Застрелить Алексиса – дело пустяковое.
– Ты правда меня не помнишь? – Хагрид удивленно вскинул бровь, но вместе с тем на его лице читалась обида. – Ну да, конечно. С чего тебе вдруг помнить родителя девушки, которую сам и погубил?
– О чем ты? – Голос Алексиса дрожал. – Пожалуйста, опусти пистолет. Мона здесь ни при чем!
– Рийзен Баккер. Рийзен… – Голос Хагрида дрожал от сдерживаемых эмоций. Рука с пистолетом тряслась. – Это имя тебе ни о чем не говорит?
Алексис изменился в лице. Он вспомнил обладательницу этого имени. Шумно сглотнул.
Рийзен. Я вспомнил наш разговор с Алексисом. В качестве доказательства своего ужасного характера он привел в пример смерть девушки. Несчастной влюбленной, покончившей с жизнью после разрыва с ним.
– Она моя дочь, – тяжело выговорил Хагрид. Эти слова стоили ему больших сил. Его дыхание участилось, когда он, душимый гневом, резал взглядом Алексиса – виновника этой трагедии.
Парень не знал, что сказать. Он растерялся, и это чувство я разделял с ним. Мне стало жаль Хагрида.
Я задумался над тем, кого же винили родители Дианы в ее смерти? Подруг? Учителей? Никто не знал о ее чувствах ко мне. Не знал, насколько моя взаимность была ей важна. От нее зависела жизнь Дианы. Узнай об этом ее родители, и я бы умер до самоубийства.
– Рийзен. Моя милая Рийзен… Это ты убил ее!
Выстрел. Он гулко разнесся по комнате и смешался с женским криком. Пуля попала Моне в плечо. Она корчилась от жгучей боли, крепко стиснув зубы и зажимая рану. Сквозь ее пальцы сочилась кровь.
– Что тебе от нее нужно?! – испуганно закричал Алексис. Я впервые видел его таким. – Если кто и виноват в смерти Рийзен, так это я! Не трогай Мону!
– Это зависит от тебя.
– Что? – Взгляд парня скакал с Моны на Хагрида и обратно.
– Открой шкатулку, что стоит у тебя за спиной.
Алексис неуверенно повиновался. Он открыл крышку шкатулки и застыл.
– Возьми в руки, – жестче повелел Хагрид. – Живо!
Мона с сощуренными, полными слез глазами наблюдала, как ее брат достает из шкатулки пистолет. Он повернулся к Хагриду. Держал оружие в руках, словно готовясь бросить его на пол в любой момент. Алексис вопросительно уставился на мужчину.
– Если бы ты только видел, как Рийзен сияла, когда говорила о тебе. Такой счастливой я не видел ее никогда. Она призналась в любви, а ты использовал ее и выбросил, словно изношенную вещь. Но моя дочь не была вещью. Для меня… она… – Хагрид всхлипывал при каждом последующем слове, – для меня Рийзен была целым миром, который ты уничтожил! Она страдала. Долгое время пыталась покончить с собой, и в итоге… ей это удалось… Из-за тебя!
