Алексис продолжал сидеть на своем месте, не проронив ни слова. Джесси вытащил из-под стола Абиду и начал отрывать ее руки от груди. Одобрительная улыбка засветилась на лице Алексиса.
Абида кричала, умоляла их остановиться. Она плакала, пыталась вырваться, а хватка Джесси становилась сильнее.
Неужели никто, кроме этих тварей, не слышит ее? Неужели никто не хочет помочь ей? Или все намеренно не вмешиваются, давая подросткам оторваться по полной, чтобы они от скуки не ушли вместе с деньгами?
– Ну, и как тебе зрелище? – довольно спросил меня Алексис.
– Почему ты не остановишь их?!
– Потому что мне нравится наблюдать за этим.
Что-то в моей душе сломалось. Этим чем-то была надежда на нормального Алексиса. Того, кто не стал бы сидеть сейчас сложа руки. Его ужасный характер сменялся ежеминутно. Двуличность – самое страшное, что может быть в человеке. От такого можно ожидать чего угодно.
– Ты… – Не вспомни я о любви к Алексису, даже к такому гнусному, просто ужасному, высказал бы ему все, что думал.
Но решил приберечь силы для другого. Я подбежал к толпе со смартфонами, на которых уже запечатлелись мучения Абиды. Ее черные волосы распустились, локоны лежали на груди. Один парень схватил ее за волосы, и Абида вскрикнула от боли.
Все стояли, увлеченные зрелищем. Они не видели, что происходило за их спинами. А там был я. Со стулом в руках. Мне уже плевать, что они подумают. Я прошел сквозь одну девушку, чтобы встать поближе к парню, таскавшему Абиду за волосы. Кто-то успел закричать: «Что это?!».
Поздно. Я с размаха ударил стулом обидчика по голове. Он отлетел к доске и упал без сознания. Девушки завизжали, увидев, как по лицу парня побежала кровь. Джесси испугался не меньше и отбежал к окну. Все кинулись врассыпную, пока Абида оправлялась после пережитого. Я стоял возле нее и теперь отчетливо видел заплаканное, перемазанное тушью лицо. Абида решила, что моей следующей жертвой станет она, и поспешила отползти подальше. Я поставил стул на пол и заметил, как на меня смотрит Алексис. В его взгляде читался восторг. Восхищение тем, что я наплевал на правила и показал себя людям. Но это было еще не все. Я взял со стола маркер и подошел к доске.
Все видели, как на ней слово за словом появляется: «Больше никогда не трогайте своих учителей и людей, которые не сделали вам ничего плохого, иначе вас настигнет та же участь, что и его». Стрелкой я указал на парня, лежавшего у доски в крови.
Я слышал за спиной шум и перешептывания. И гордился своим поступком. Намеренно делая громкие шаги, дабы усилить эффект, подошел к окну и выпрыгнул из него. Приземление оказалось таким, словно я просто сделал очередной шаг.
Лишь сейчас в голову пришло осознание произошедшего, но меня не мучило чувство вины ни перед кем. Я не жалел о содеянном. Этот парень заслужил свою участь. Выходит, и Алексис заслуживает того же?..
– Даан!
Я отбежал от школы уже на квартал и наблюдал за тем, как ко мне приближается Алексис.
– Это было что-то! – воскликнул он, расплывшись в улыбке.
– Ты мог сделать это и сам. – Я отвернулся и продолжил путь. Сейчас у меня не было ни малейшего желания общаться с ним.
– Стой-стой! – Алексис загородил мне путь. – Ты произвел такой фурор! После того как ты ушел, все стали извиняться перед Абидой. Кто-то даже на колени перед ней упал.
Я еще никогда не видел Алексиса таким воодушевленным, радостным и эмоциональным.
– Почему ты ей не помог?
– В смысле?
– Ты сидел и наблюдал за тем, как над ней издеваются.
– И что с того? Они все равно не сделали бы с ней ничего плохого, наверное. Зато получилось отличное зрелище!
Меня трясло от злости. Алексис выглядел настоящим негодяем, и этот образ сводил на нет всю мою любовь к нему. Она рассыпалась на тысячи крупинок, стремительно иссякала, как песок сквозь пальцы. Алексис, как человек, умирал у меня на глазах. Место любви заняло закономерное отвращение. Даже смотреть на него стало противно.
– Отойди, – рявкнул я, оттолкнув его.
На мгновение в глазах Алексиса промелькнула обида. Улыбка исчезла с лица. Он снова догнал меня.
– Вау, не думал, что такой неудачник, как ты, способен на дерзость. Мои дружки никогда не сделали бы ей ничего плохого, а вот я – вполне, поэтому и сидел сложа руки. Поверь, если бы начал действовать…
Договорить Алексис не успел. Я врезал ему по лицу. Он не удержался на ногах, упал на землю и схватился за голову. Терпение достигло своего предела, и лишь где-то в уголке сознания тихий голос разума шептал: «Что ты наделал?». Но он был в сотни раз слабее того ощущения свободы и облегчения, которое я испытал при ударе.
– Аха-ха-ха-ха! – безумно смеялся Алексис, увидев на ладони кровь, шедшую из носа. – Вот это да. Неожиданная эволюция в развитии Даана, ха-ха!
Я вытащил из кармана платок и бросил его Алексису.
– Надеюсь, когда ты успокоишься, поймешь свою ошибку и чувство вины вновь настигнет тебя. Сегодня ты доказал, что являешься ужасным человеком. Твой поступок затмил все хорошее, что ты сделал.
Алексис словно не дышал, вслушиваясь в каждое слово. С широко распахнутыми глазами он смотрел на меня, не обращая внимания на кровь, стекающую к губам. Я склонился перед ним, бесчувственно всмотрелся в его глаза, сквозь которые видел отражение все того же восхищения. Но теперь оно смешалось с испугом.
– Ты плохой человек, Алексис. Просто отвратительный.
С этими словами я ушел, оставив его сидеть на земле.
14
Я достал кружку из ветхого шкафчика и заварил себе свежий кофе. Несколько глотков пробудили мой организм, сознание и все то, о чем я так старался забыть.
За два дня после произошедшего я отдалился не только от Алексиса, но и от Дианы. Отчетливо помню вечер, когда вернулся в домик после случая с Абидой. Она встретила меня с широкой улыбкой, а я испортил ей настроение серьезной миной. Диана ходила за мной, старалась выведать хоть что-то о произошедшем, но в ответ получила лишь равнодушную просьбу:
– Выйди. Пожалуйста.
После этого мы не разговаривали даже за едой. Мой организм не требовал пищи – все мое естество было поглощено раздумьями.
Как-то за ужином я разбил тарелку с едой, которую так долго и старательно готовила Диана.
– Ничего, – прошептала девушка и опустилась на колени, чтобы собрать осколки. Волосы скрывали ее лицо, а пальцы аккуратно подхватывали кусочки дешевого фарфора.
Звон разбитой посуды пробудил меня от депрессивного сна. Наконец проснулась и моя совесть. Какой же я идиот, что так пренебрежительно отношусь к ней. Эгоист, подобный Алексису.
Я упал перед ней на колени и взял за руку. Маленькие осколки высыпались из ее ладоней. Она испуганно подняла на меня глаза. В свете камина стали видны подступившие слезы. Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Лишь потрескивание дров наполняло эти мгновения звуком. Я обнял Диану так сильно, как только мог. Почувствовал, как к моим глазам тоже подступают слезы. Сердце разрывалось на части. В памяти всплывали осколки воспоминаний, связанные с неприятным прошлым, настоящим и будущим. Меня терзали угрызения совести. Диана дрожала в моих руках и тихо хныкала на плече.
