— Можете, — заверил ее Хью. — Вы единственная из всех, кого я знаю, кто сможет.
Белла скривилась. Он сам был в смокинге с шелковыми лацканами, той же тканью были обтянуты пуговицы, а галстук-бабочка выглядел идеальным, как и белоснежная сорочка с манишкой. Он был безупречен и элегантен.
Белла тяжело вздохнула.
— Отлично выглядите. Просто Джеймс Бонд, пожалуй, вы превзошли Дэниела Крейга.
— Благодарю. — Хью склонил голову. — Вы тоже прекрасно выглядите.
— Да, мое платье очень подойдет к интерьеру.
— Не забывайте о вашей роли, — напомнил он.
— Может, мне лучше остаться здесь? Вы скажете, что я выпила слишком много шампанского и у меня разболелась голова.
Хью усмехнулся.
— Где же ваша смелость и находчивость, Белла?
— Ваша смелость, вы хотели сказать, — фыркнула она. — Если бы вы последовали моему совету, меня бы здесь не было, а вы бы убеждали родственников, какая у вас прекрасная работа.
— Предлагаю сойтись на том, что я уверен в вашей способности справиться с задачей. Готовы?
«Нет!» Но разве у нее есть выбор?
— Конечно. Пойдемте.
Глава 5
Бледность Беллы была незаметна лишь благодаря макияжу, однако она гордо вскинула голову и расправила плечи.
На долю секунды Хью усомнился в том, что поступает правильно, он даже подумал, что у кого-то из многочисленных гостей наверняка найдется запасное платье, которое он мог бы попросить для Беллы, но решил, что они должны доиграть спектакль до конца. Финальной сценой станет его сообщение на следующей неделе об их расставании и облегченный вздох всей семьи. Тогда они точно прекратят приставать к нему с расспросами о женитьбе.
Белла — единственная из знакомых ему женщин способна справиться с этой задачей. Хью понимал, что требует от нее слишком многого, что ж, когда они вернутся в Лондон, он сможет отблагодарить ее, сделать что-то приятное. Например, отправит сертификат для нее и сестры на отдых в выходные в спа-отеле.
Он подавил в себе зародившееся желание пригласить ее в ресторан, это будет совсем неуместно, ведь она сама сказала, что у нее никого нет и такое положение ее устраивает. Он и сам был в таком положении. При виде Беллы Фарадей его пульс странным образом учащался, но ведь он ее начальник, а значит, роман между ними невозможен.
Спустившись вниз, они прошли через холл к дверям зала. Он заметил, как дрогнула ее рука, а затем услышал громкие возгласы удивления присутствующих.
Земля под ней не могла разверзнуться, и сбежать из этого дома Белла тоже не могла. Она с надеждой посмотрела на Хью, ожидая увидеть на его лице подсказку, как себя вести — ведь это его семья, он знает их лучше, — но оно было совершенно непроницаемым.
«Ничто не испугает сестер Фарадей». Она твердила эти слова, как мантру, и в голове звучал при этом голос Грейс. Нет, сейчас ей так страшно, что не помогало даже это.
Хью просил ее сыграть роль странной девушки, которая должна выглядеть белой вороной в этом обществе. Что ж, именно так она себя и чувствует. Интересно, как поступила бы такая девушка, окажись она в центре внимания? Белла решила, что надо усилить эффект. Она подошла к окну и присела в реверансе.
— Клянусь, мое платье сделано не из одной из них, — произнесла она, жестом указывая на шторы. — Я уверена, что мое имя не Мария, а ты Монкрифф, а не фон Трапп.
В комнате стояла неприятная тишина.
Похоже, она зашла слишком далеко. Или это верное направление, и надо сделать следующий шаг?
— Ну что, — пробормотала Белла и запела: — До, ре, ми…
Хью во все глаза смотрел на Беллу. Он и представить не мог, что она умеет петь, да еще так хорошо. Это напомнило о Джесси и о том, как она околдовала его своим голосом. Но Джесси не обладала и половиной тех качеств, что есть у Беллы Фарадей. Джесси была честолюбивой, лживой, в то время как Белла, он был уверен, честная и открытая. Даже сейчас, когда играла навязанную им роль.
Все взгляды были прикованы к ней, к странной девушке Хью, появившейся на вечеринке в несуразном платье. Он слушал ее и все больше убеждался, что обязан прийти на помощь, ведь именно из-за него она попала в такое глупое положение. Он должен принять огонь на себя. Немедленно.
Она даже подбросила ему подсказку, предлагая спеть. Хью не делал этого со времен расставания с Джесси, не говоря о том, чтобы петь дуэтом. От одной мысли ему стало не по себе, неожиданно вернулись воспоминания о том, каким он был глупцом, как тяжело ему было узнать правду, а вслед за ними и пережитые страхи о том, какие последствия его поступки могут иметь для «Инсурго». Он ведь не хотел ничего подобного.
Но сейчас он не мог бросить Беллу среди всеобщего разочарования и напряженного молчания. Это прежде всего его вина, потому что идея принадлежит ему. Будет нечестно, если ей придется разбираться одной, а значит, у него нет другого выхода.
Выдохнув, Хью подошел к Белле и взял ее за руку.
— Говоришь, фон Трапп? Кажется, сейчас мой выход? — И он запел «Эдельвейс».
Белла улыбнулась и подхватила. Господи, как много времени прошло с тех пор, как он пел дуэтом. С Джесси. У нее был ангельский голос, зовущий его в рай и увлекший в ад. Казалось, при одной мысли об этом должно возникнуть желание бежать куда глаза глядят, но вместо этого он ощущал, что на душе становится легче. Хью слегка пожал руку Беллы, и она ответила тем же, отчего по телу пробежало тепло, доходящее до самого сердца.
Когда песня закончилась, им так оживленно аплодировали, что от напряжения не осталось и следа.
Через минуту к нему подошел Найджел.
— Хью, мне нужна твоя помощь.
Учитывая, что он едва не испортил помолвку родного брата, Хью готов был выполнить все, что тот пожелает.
— Конечно. Говори, что тебе надо?
— Прошу нас простить, Белла, — кивнул его спутнице Найджел и отвел брата в сторону. — Группа, которая должна была сегодня выступать, уже на час задерживается. Они позвонили, сказали, что автобус сломался. Не мог бы ты поиграть до их приезда? — Он кивнул на рояль в углу.
— Почему ты не договорился с кем-то из моих исполнителей? Они были бы здесь вовремя, — упрекнул брата Хью.
— Я знаю, но так получилось, что подруга Вики поет в этой группе. Она договорилась с ними прежде, чем я успел обсудить с ней этот вопрос.
— Хорошая отговорка, — рассмеялся Хью.
— Я понимаю, что требую от тебя слишком многого, — продолжал Найджел, — я помню, ты больше не играешь на публике.
И все из-за предательства Джесси. Он перестал испытывать удовольствие от исполнительства, даже песни больше не писал. Сегодня он запел впервые со времени их расставания. Хью был ошеломлен, чувствовал, что не скоро придет в себя, при этом испытывал грусть и восторг одновременно и еще много других эмоций, определение которым не мог дать.
