Виктор поначалу удивился, отчего ремесленники не могут качать уровни своим основным занятием. Но после разговора с Андреем сообразил, что это лазейка, заложенная разработчиками.
В игре хватает запретов. Но дозволено куда больше. Нельзя насиловать, но зато не возбраняется лишить аватара свободы и заставить игрока трудиться на более сильного. А так – десятка табу. И этим все сказано. Да, теряется уровневый бонус. Но тут уж твой выбор. Либо спокойная размеренная жизнь, либо рискуй.
Так что ничего удивительного в превращении из красивой ремесленницы в воинствующую деву не было. Разве только снаряжена она была очень даже впечатляюще. Доспехи, оружие и одеяние вовсе не выглядели жалкими поделками, доступными низкоуровневым игрокам. И украшения сменились. Наверняка также заточены под боевые навыки.
Нормально, в общем-то. Не разгибаясь сидеть за станком и с ума сойти можно. Так что порой совсем не помешает и развеяться. Причем не только в кабаке или в охоте за мобами. Но и… В танцевальном зале княжеского терема. Угу. Были такие. Разработчики расстарались после того, как доля инвалидов и стариков в виртуале стала достаточно велика и появился спрос на подобного рода развлечения. Вход, разумеется, платный. Но… Он и сам сходил бы. Если бы любил танцевать.
Виктор вооружаться не стал. Да и бесполезно. Она же десятка. Вместо этого выставил перед собой руки в примиряющем жесте и сделал шаг назад, упершись спиной в дверь. Да только вываливаться наружу в его планы не входило. Прикрываться щитом также не стал. Он здесь чтобы поговорить. А щит уже может спровоцировать агрессию.
– Здравствуйте, Евгения Борисовна. Поговорим? Или сразу резать будете?
– И что, даже за щит не возьмешься?
– Не возьмусь.
– А на респ отправлю?
– Полегчает? Приступайте.
– А толку-то. Вижу, что на уровни тебе накласть вприсядку, – убирая оружие, с кислой миной произнесла она.
Пара-тройка секунд – и на ней не осталось ничего из воинского облачения. Она вновь предстала перед ним в прежнем зеленом платье, красной шали и украшениях. Все же любое достоинство игры может быть и ее недостатком. Вот, к примеру, эта мгновенная смена одеяния. Признаться, Виктор с удовольствием посмотрел бы на то, как она переодевается. Воображение тут же нарисовало предполагаемую картину, заставляя его нервно сглотнуть.
– Ну и как ты меня нашел, гражданин начальник?
– А случайно я тут оказаться не мог? – вздернул бровь Виктор.
– Ты? В это верится с трудом. А вот в том, что можешь найти человека даже в игре, я не сомневаюсь.
– Ну вообще-то я нуб, каких мало.
– Не прибедняйся. Зато опер знатный. Итак?
– Просто хотел сообщить вам, что нач-опера того взяли под стражу и возбудили в отношении него уголовное дело. Нет, он не отмажется. Гарантирую.
– В Робин Гуда играешь, начальник? – хмыкнув, поинтересовалась она.
Говорить старается вызывающе. Но голосок дрогнул, и левое веко дернулось. Вирт-капсула в точности передала ее реакцию.
– Я просто делал свою работу. Не больше и не меньше. То, что случилось потом… Я еще могу понять, когда, пользуясь положением, зарабатывают деньги. Не одобряю, но понять могу. Только этот, по факту, насиловал заключенных. А тут уж для меня без разницы – в погонах он или нет.
– Но раньше ты по этому поводу не парился.
– Раньше я об этом не знал.
– Знать, задела я тебя за живое, если начал выяснять, что там да как.
– Если бы сам не оказался в кресле, то не задели бы, – честно ответил Виктор.
– Голодный сытого не поймет. Так, начальник?
– Примерно.
– Эта с-сучка, Гюльчатай, работала на нач-опера?
– Не она. Другая. Обронила пару фраз в отношении тебя, там подхватили и понесли. Гюльчатай по факту развели.
У Виктора и мысли не было сдавать подсобный аппарат. По сути, эта заключенная всего лишь инструмент. И вина в случившемся не на ней, а на том, кто ее направлял. Свое он получит. За этим присмотрит как сам Виктор, так и Сергей. Н-да. Плетнев еще и печенью ответит. Не все в России решает бабло. Ох, не все.
– А мне без разницы, развели ее или нет.
– Евгения Борисовна, что бы вы ни задумали, откажитесь от этого. Случившегося не воротишь. Калечить она вас не хотела.
– Может, и не хотела. Но сумела. А за все в этой жизни нужно платить, – зло обронила она.
Девушка, казалось, в мгновение заледенела. Даже явственно проступила бледность. Но потом столь же внезапно краска вернулась к ее лицу, и она словно оттаяла. Почти весело улыбнулась и тряхнула своими темными кудрями.
– Да не переживай, начальник. Кровь ее мне без надобности. И в кресло сажать не стану. Вот жду. У нее срок через полгода заканчивается. У меня уж все готово. Я ее даже подставлять не буду. Сама нарвется. Я только дружкам твоим помогу ее спеленать.
– Тогда ладно.
– Случись, поможешь?
– Если по делу, без проблем.
– Договорились. Это все, чего ты хотел?
– Да.
– Тогда прощай, гражданин начальник. Мне работать нужно. Чего ухмыляешься?
– Да так. Вы – и работать?
– А я, между прочим, не всегда была аферисткой.
– Знаю. Но и выбирали между трудом и аферой недолго.
– В первый раз это случайно получилось. И не моими стараниями. Я тогда все возместила, влезла в кредит, чтобы закрыть долги, но потом фирма, где я работала, разорилась. Да ты и так знаешь, начальник.
– Разумеется. Насели коллекторы, и вы решились на первую аферу. Где-то вас понять можно. Оказались в трудной ситуации, вывернулись как смогли. Но ведь на этом вы не остановились. Пошли дальше.
– Пошла. Это да. Но теперь, как видишь, пашу как папа Карло. Пока получается не очень. Но жирок еще имеется.
– Кстати, откуда? Насколько мне известно, вы выплатили обманутым все до копейки.
– Не поверишь. Совершенно случайно вложилась в одно предприятие.
– Не много ли случайностей?
– И тем не менее. Незадолго до ареста просто от нечего делать купила билет «Русского лото».
– Так не бывает.
– Хочешь – верь, хочешь – нет. Но удалось покрыть и то, что успела потратить, и себе оставить.
Верить ей он не собирался. А вот проверить – очень даже. Бог весть к чему ему это все. Может, и впрямь она задела его за живое сильнее, чем он сам полагал. А может, в нем просто проснулся опер, желающий добраться до сути. Только тогда непонятно, к чему он затащил ее в свой клан. Так-то вроде ясно. Чтобы знать, где она и чем занимается. Но зачем это ему? Вот в чем вопрос. Хотел бы он знать.
