С тех пор Маз пытался снова завоевать ее сердце, но для этого требовалась инсайдерская информация.
Тут-то на сцене и возникла Мэдисон Карлсон.
Из всех девчонок в нашей школе Мэдисон внушала самый сильный ужас. Она была самой блондинистой, самой фигуристой – короче, такой девчонкой, рядом с которой чувствуешь себя полным ничтожеством просто в силу самого факта своего существования, потому что вы с ней принадлежите к разным звеньям пищевой цепочки. У нее было немыслимое количество подписчиков в «Инстаграме», дизайнеры постоянно присылали ей всякие бесплатные штуки, и каждый месяц она летала в Нью-Йорк на модные фотосессии и тусовалась там с очень крутыми ребятами. Поговаривали, что она уже зарабатывала больше своих предков и могла сама оплатить себе колледж.
– Э-э-э, – промямлил я, подкараулив ее у шкафчика во вторник утром.
– Привет, – сказала Мэдисон и как-то странно на меня посмотрела (наверное, не стоило удивляться, учитывая мое сумбурное приветствие).
– Господи, Генри, неудивительно, что ты еще девственник, – буркнул Мюррей и, оттолкнув меня в сторону, взял Мэдисон за руку и присел в глубоком реверансе. – Мисс Карлсон, как бумеранг, я возвращаюсь к вам снова и снова.
– Что тебе надо? – спросила Мэдисон.
– Инфу. Из Ист-Ривер. За ценой не постою, а конкретнее: готов заплатить восемь долларов семьдесят пять центов, плюс комплексный обед в ресторане любой фастфуд-цепочки на твой выбор.
– Тебе нужны сплетни? Мы не в средней школе, Мюррей. Я больше этим не занимаюсь.
– Мэдс, дружище, ты же по-прежнему встречаешься с тем качком из Ист-Ривер – карикатурный персонаж, если хочешь знать мое мнение, – а значит, тебе кое- что известно. Зита Гангули. Ист-Ривер, выпускной класс. Выясни что-нибудь про ее личную жизнь. За это ты получишь… – тут Мюррей сунул ей что-то в карман джинсов, – золотые горы.
Мэдисон достала из кармана свернутый листок и придирчиво изучила его.
– Это купон в «Пиццу-хат».
– И у меня есть еще, – Мюррей наклонился и зашептал ей на ухо: – Встретимся завтра после уроков около твоего шкафчика. Ты знаешь, где это. О, и если кто-нибудь спросит – ты нас не видела.
Мюррей попятился и попытался проделать трюк в стиле Джейсона Борна, когда тот растворяется в толпе, но мы-то видели, что он юркнул в женский туалет.
– Это не смешно, – сказала Мэдисон. – Пожалуйста, скажи ему, что это не смешно.
– Прости, что тебе пришлось это вынести.
– Я расспрошу про Зиту. И скажи Мюррею, что мы с Шоном расстались. Уже два месяца как.
– Заметано. И еще… ты не могла бы… в общем… Грейс Таун. Мюррею интересно, почему она ушла из Ист-Ривер.
– Мюррею интересно, да?
– Он ужасно любопытный тип.
Мэдисон закрыла шкафчик:
– Ладно, постараюсь.
Примерно через двадцать четыре часа (Мэдисон Карлсон серьезно относилась к своей работе) мы вернулись к ее шкафчику.
– Ну что? Поговорила с Зитой? Кто ее новый парень? Кого нужно убить? – накинулся на нее Мюррей.
– Она упомянула о каком-то психе австралийце, ее бывшем, из-за которого ее папаша вызвал полицию, но, кроме этого, ни слова о парнях. У нее никого нет, – ответила Мэдисон.
– Звезды на моей стороне.
– Ты сядешь в тюрьму, Мюррей. Твоя одержимость не романтична, а нездорова.
– Но ведь это ее старик вызвал копов, а не она. Она написала мне, сказала, что хочет поговорить, а потом предки забрали у нее телефон.
– Как скажешь.
– А что насчет Грейс? – спросил я.
– Оставь ее в покое, Генри. Поверь мне. Не связывайся.
– Да брось, Мэдс, – вмешался Мюррей. – Обычная отговорка. Ты же знаешь, что твое нежелание делиться информацией лишь пробуждает наше любопытство. Не тяни, выкладывай уже.
– Я только знаю, что семейка у нее – те еще психи, и еще болтают что-то про аварию, которая случилась пару месяцев назад. Больше ничего, ясно?
– Спасибо за твое время, – проговорил Мюррей и протянул Мэдисон еще один купон из «Пиццы-хат».
– Ого, этот даже не просрочен.
– Вот видишь, я всегда найду чем тебя порадовать.
Мэдисон вздохнула, посмотрела на купон, потом на меня и снова на купон.
– Ни в коем случае не ходи на школьный стадион Ист- Ривер во вторник, в девять вечера. Ничего интересного ты там не увидишь.
– Стадион Ист-Ривер. Вторник, девять вечера. Спасибо, – ответил я. – Эй, Мэдисон, а кстати… не хочешь писать для газеты? Нам нужно что-то вроде рубрики сплетен.
– Я бы лучше писала кинообзоры.
– Серьезно? И на какие фильмы?
– Что-нибудь из современной классики: «Бойцовский клуб», «Начало», «Матрица», «Криминальное чтиво». Только лучшее.
Я прищурился:
– Это тебя Лола надоумила?
– В смысле?
– Хм. Ну ладно. А что, отличная идея. Не спеши, номер идет в печать в начале декабря. Спасибо, Мэдисон.
– Да, спасибо, дружище! – Мюррей хлопнул ее по спине.
– Ненавижу вас обоих, – бросила Мэдисон, но, судя по тому, что ее взгляд задержался на Мюррее чуть дольше положенного, она его вовсе не ненавидела, ни капельки, даже, скорее, наоборот.
Оно пришло в среду вечером. Первое личное сообщение от Грейс – не ответ на мое, не по делам газеты, а именно личное. Высветилось на экране телефона, когда около полуночи я сел в автобус около дома Мюррея.
ГРЕЙС:
Как там Симба? Расправился со своими демонами и спас мир?
Накануне мы с Сэйди и Райаном ходили на мюзикл «Король Лев». Я сообщил об этом Грейс между делом, может, неделю назад. Было весело. После спектакля мы сфоткались со статуей Рафики, а потом пошли в кафе в городе, где делают мороженое с жидким азотом.
– Смотви, Генви, смотви! – воскликнул Райан, когда официантка вручила ему бумажный фунтик, в котором лежал шарик мятного мороженого больше его головы. – Вот это жизнь, – серьезно добавил он, разглядывая свое лакомство.
Мы с Сэйди чуть не упали со смеху.
ГЕНРИ:
Отлично! Но они добавили новые песни, и их очень хотелось промотать. А еще Шрам пытался спариться с Налой, и я чуть не получил психологическую травму.
ГРЕЙС:
Воу. Зачем ты мне это сказал?
ГЕНРИ:
Именно. И еще всякое по мелочи. Например, Тимон и Пумба почему-то были в женских платьях и танцевали не гавайский танец, а чарльстон. Зачем это было менять? А еще они вырезали песню Зазу «О, мои кокосики».
