Они сидели за столом друг напротив друга. Мясо, еще пару минут назад казавшееся упоительно вкусным, не лезло в горло. Лучше бы она позавтракала в одиночестве.
– У тебя изменились гастрономические пристрастия? – спросил Ворон, накладывая себе на тарелку салат.
– Ты о чем?
– Я о салате. Ты же любила с майонезом.
– Майонез слишком калорийный, – соврала она и покраснела.
– Бережешь фигуру, – понимающе улыбнулся он.
– Не до такой степени, как твоя подруга.
– Мы расстались.
– Ясно.
– Что тебе ясно, Варвара?
Странный у них получается разговор, какой то неправильный.
– Ясно, что ты расстался со своей девушкой.
– Она мне не подходит.
Варю так и подмывало спросить, кто же ему подходит, но она прикусила язык. Пусть живет как хочет и с кем хочет, а у нее своих проблем хватает.
– Где Жуан?
– Уехал в город проведать благоверную. Кстати, тебе не показалось странным ее вчерашнее поведение?
– Ты имеешь в виду попытку самоубийства? – Может, пришло время поделиться своими соображениями насчет наркотика? Конечно, Ворон не самый надежный союзник, но все же с ним спокойнее. – Мне кажется, здесь что то нечисто.
– Тебе тоже так кажется? – Он снисходительно улыбнулся. – И что конкретно тебя смущает?
Ее многое смущало. И этот почти дружеский разговор в том числе. Но намного сильнее ее смущала творящаяся в доме чертовщина, и Варя решилась.
Удивительное дело, Ворон выслушал ее подозрения очень внимательно и, лишь когда речь снова зашла о зеркале, скептически усмехнулся и сказал:
– Если отбросить всякую мистическую чепуху, остальное кажется вполне убедительным: и наркотики, и то, что у Жуана в доме может быть сообщник. Как думаешь, это случайно не Эйнштейн?
– Исключено, – Варя покачала головой. – Если бы не Лешка, я бы выбыла из игры еще в самую первую ночь. – Она вспомнила, как Ворон бросил ее посреди дороги, и нахмурилась.
– Ты первая начала, – он словно прочел ее мысли. – Не надо было портить мою машину.
– А ты облил меня водой! – парировала она.
– Извини, я не хотел.
Варя ожидала чего угодно: сарказма, встречных обвинений, а он сказал «извини» и полностью ее обезоружил.
– Ладно, забыли. – Она неуверенно улыбнулась.
– В таком случае предлагаю заключить временное перемирие. – Ворон улыбнулся в ответ. Улыбка получилась вполне искренней.
Ей понравилось слово «перемирие», но насторожило слово «временное». В любом случае лучше иметь Ворона в союзниках, пусть и временных, чем во врагах.
– Я согласна.
Они пили кофе, когда Ворон спросил:
– Уже решила, на что потратишь свою долю наследства?
– Куплю квартиру в Москве, а ты?
– Не знаю. Если решу остаться в «Фаренгейте», то, наверное, вложу деньги в новый альбом.
– Хочешь уйти из группы?
– Похоже на то.
– Без тебя у них ничего не получится.
– Это еще почему? – Он удивленно приподнял брови.
– Там все держится на твоей музыке. – Вот черт! И кто ее за язык тянул?!
Ворон посмотрел на нее очень внимательно. Сейчас обязательно скажет какую нибудь гадость. Но вместо гадости он вдруг спросил:
– Хочешь поехать со мной в город?
– Зачем?
– Ну, – он пожал плечами, – просто днем тут нечего делать, самое веселье начинается ближе к ночи.
– Может, продуктов купить, – сказала Варя неуверенно.
– Тебе мало продуктов? – Ворон бросил выразительный взгляд на холодильник.
– Свое как то надежнее.
– Все таки считаешь идею с наркотиком актуальной?
– Не знаю, но лучше бы подстраховаться.
– Да, – согласился он после недолгих раздумий. – И пиво почти закончилось. Варвара, ты любишь пиво?
Вообще то она любила, но признаваться в любви к такому пролетарскому напитку было как то неловко. Ладно бы вино двадцатилетней выдержки или хороший коньяк, но пиво…
– Дарина считала пиво плебейским пойлом. – Ворон усмехнулся.
– Я люблю пиво, – сказала Варя решительно.
– Какие то особые предпочтения?
– Нефильтрованное.
– Нефильтрованное? Савельева, да ты гурман. Значит, решено – сегодня ночью пьем только пиво. Кстати, предлагаю поужинать в городе, чтобы не давать лишнего повода нашему отравителю. Ты не возражаешь?
Варя кивнула.
– В таком случае жду тебя ровно в пять вечера на крылечке. Не опаздывай, не люблю непунктуальных людей.
– Ворон, – она отставила чашку с недопитым кофе, – скажи, ты в самом деле считаешь, что в этом доме нет ничего мистичного, что вся чертовщина – дело исключительно человеческих рук?
– Ну, я бы не стал называть ублюдка, запугивающего женщин до полусмерти, человеком.
– То есть все таки человек?
– Савельева, – он едва заметно поморщился, – на дворе двадцать первый век. Я вполне могу допустить, что наука зашла так далеко, что с ее помощью можно сфальсифицировать что угодно, но в фамильное привидение я не верю. Извини.
– Но этот дом был странным всегда! Даже когда он еще представлял собой груду камней и не имел никакой материальной ценности, здесь было… – Варя замолчала, подбирая правильное слово. – Здесь было жутко.
– Ну, не знаю. – Ворон снисходительно улыбнулся. – Лично мне здесь нравилось, а ты всегда была излишне впечатлительной. Даже странно, что при этой своей впечатлительности ты рискнула тогда спуститься в подвал. – Он по прежнему улыбался, но взгляд его стал очень внимательным, если не сказать настороженным.
– Я уже объясняла. – Варе показалось, что в залитой полуденным солнцем кухне вдруг повеяло могильным холодом. – Сивцова сказала, будто видела возле дома моего папу.
– И ты так сразу взяла и поверила ей?
– Речь шла о моем отце. Неужели не понятно?
– А как быть с запиской?
– С какой запиской?
– С той, где ты назначала свидание неизвестному респонденту и клялась ему в вечной любви.
Вот оно что. Варя невесело усмехнулась. Значит, Сивцова все таки пустила в ход свое тайное оружие.
– Это Юлька тебе показала?
– Никто мне ничего не показывал, она просто нечаянно уронила записку.
– Нечаянно? И ты так сразу взял и поверил?
– А почему я не должен был верить? – В голосе Ворона звучала досада. Надо же, столько лет прошло, а все как раньше. – Записка была написана твоим почерком, а Сивцова нервничала оттого, что куда то запропастился Жуан.
