– И так и знай, я никогда не смогу тебя простить. – Дарина в нерешительности мялась у стола. Вид у нее был по настоящему несчастный, и Варя впервые почувствовала к вороновской подружке… нет, не симпатию, но жалость. Глупая девочка, не понимает, что нужно вовремя остановиться, чтобы драма не перешла в фарс. А Ворон каков подонок! Ведь конфликт можно было нейтрализовать в самом зародыше, но он, похоже, намеренно провоцировал именно такую развязку. Очередная игрушка надоела…
– Он как нибудь это переживет, – ухмыльнулась Сивцова. – Иди уже, пакуй вещички, артистка погорелого театра.
– А ты не лезь не в свои дела. – Ворон опрокинул в себя коньяк, встал из за стола, обнял всхлипывающую Дарину за плечи, сказал неожиданно мягко: – Пойдем поговорим.
Его не было довольно долго, минут сорок, не меньше. Не то чтобы Варя специально засекала, просто время как то само зафиксировалось. За эти сорок минут ничего интересного за столом не происходило, если не принимать во внимание вялую перебранку Эйнштейна с четой Жуановых.
Даже не верилось, что дорожки бывших закадычных приятелей могли так разойтись. Со слов Жуана, выходило, что Эйнштейн шарлатан и бездельник, каких поискать. Со слов Эйнштейна, получалось, что Жуан популист и хапуга, а Юлька так и вовсе серый кардинал, глава местной мафии. Похоже, что подобными комплиментами бывшие друзья обменивались не впервые, и нынешняя словесная перепалка носила скорее ознакомительный характер, помогала не посвященным в тонкости городской жизни уяснить, кто чем дышит и кто за что радеет.
– Ты, Варвара, думаешь, ваша встреча была случайной? – спросил Жуан. – Ничего подобного! Даю голову на отсечение, что он за тобой следил.
– Следил, – легко согласился Эйнштейн.
– А зачем? – Варя посмотрела на него с удивлением.
– А затем, что был уверен, что господин мэр, – он пренебрежительно кивнул в сторону Жуана, – обязательно затеет какую нибудь пакость, чтобы устранить конкурентов.
– То есть ты знал об условиях завещания? – Вот теперь разговор и в самом деле стал интересным.
– …Я что то пропустил? – Варя не заметила, как в большой зал вернулся Ворон. – Что там еще про завещание?
– А ты послушай, узнаешь много интересного. – Жуан достал из кармана пиджака сигару, серебряной гильотинкой срезал кончик, закурил. Над столом заклубилось сизое облачко. – Ну, Эйнштейн, расскажи им, отчего ты над этим домом коршуном кружишь, все вынюхиваешь да выспрашиваешь. Жаба душит, что наследство не тебе досталось? Старик то оказался не дурак, сразу раскусил, что ты за типчик.
– Да плевал я на твое наследство! – отмахнулся Эйнштейн. – Меня интересуют только высшие ценности.
– Нашему доморощенному физику не дает покоя слава мадам Блаватской, – усмехнулась Сивцова, – вот он и ищет приключения на свою тощую задницу, людям покоя не дает.
– Помолчи, женщина. – Эйнштейн поправил сползшие на кончик носа очки. – Этот дом аномальный, – теперь он обращался только к Варе и Ворону, – и вы двое знаете это гораздо лучше остальных.
– Бред, – Ворон нахмурился.
– Полный бред. – впервые за этот день Варя с ним согласилась.
– Вы просто не хотите вспоминать. – Эйнштейн буравил их недобрым взглядом. – Вы все забыли, или вас заставили забыть.
– Что мы забыли? – Варя зябко поежилась.
– Вы же были в подвале этого дома – оба! Ворон нашел тебя там, вытащил на поверхность. Ты два дня провела в коме. С чего бы это?
– У Савельевой был очень тяжелый приступ астмы, – ответил за нее Ворон.
– Да? – Эйнштейн хитро сощурился. – Что то я не припоминаю, чтобы астматический приступ заканчивался комой. – Он в упор уставился на Варю: – Что ты там видела?
– Ничего! – Она упрямо тряхнула головой.
– Хорошо, пойдем другим путем. Что ты там делала?
Варя сжала столешницу с такой силой, что стало больно пальцам.
– Вас это не касается.
– Ну почему же? – Ворон криво усмехнулся, посмотрел сначала на нее, потом почему то на Жуана. – Мне вот, к примеру, очень интересно, с кем ты там встречалась.
– Встречалась?! – переспросила она с недоумением. – Я ни с кем не встречалась. Я искала в старом доме своего отца. – При этих словах Сивцова вдруг побледнела, вцепилась в руку Жуана.
– А с чего ты вообще решила, что твой отец именно там? – спросил Эйнштейн.
Варе не хотелось развивать эту тему, воспоминания до сих пор причиняли боль, но, может быть, надо и в самом деле расставить все точки над «i», и тогда прошлое отпустит окончательно.
– Она, – Варя посмотрела на Сивцову, – сказала, что знает, где прячется мой отец.
– Это неправда! – взвизгнула Юлька. – Ты все врешь!
– Зачем ей врать? – удивился Эйнштейн. – Дело то давнее, представляющее разве что исторический интерес. Варя, продолжай.
– Она сказала, что видела его у старого дома.
– И ты ей поверила? – Ворон нахмурился.
– Да, я ей поверила, потому что дело касалось моего отца! – Вспоминать было тяжело, рассказывать еще тяжелее, и воздуха снова не хватало.
– Что было дальше? – Эйнштейн нетерпеливо постучал вилкой по столу.
– Я пришла к дому, осмотрела его изнутри, обошла снаружи и обнаружила открытую дверь…
– И ты вошла внутрь, – опередил ее Эйнштейн.
– Да.
– Что было дальше?
Варя растерянно моргнула – она и в самом деле не знала, что было дальше. Помнила старый замок на ржавой решетке, помнила пронзительный скрип петель и крутые ступени, а дальше все – провал. Она пришла в себя уже в больнице, в реанимационной палате. Ей сказали, что у нее случился астматический статус, скорее всего, из за того, что она не взяла с собой ингалятор и не смогла вовремя остановить приступ. Сказали, что она провела в коме два дня, и никто уж особо не надеялся на ее возвращение. Плачущая тетя Тоня рассказала, что в тот же день, когда с Варей случилось несчастье, нашли тело отца, он повесился в лесу, недалеко от старого дома. Но никто так и не смог объяснить ей, откуда взялся похожий на ожог след на ее левом запястье, почему в ее волосах появилась седая прядь и почему она сама начала изменяться…
Воздух в легких внезапно закончился, окружающие предметы утратили четкость. Варя сделала судорожный вдох, нашарила в кармане баллончик с лекарством. Запас беды не чинит…
– Эй, ты в порядке? – послышался совсем близко встревоженный голос Ворона.
Да, она в порядке… скоро будет… вот только вдохнет лекарство…
Ее отпустило не сразу, но все таки отпустило. Предметы и люди больше не двоились, и дышать стало легче.
– На. – Ворон протянул ей стакан минералки и салфетку.
Варя выпила воду, салфеткой вытерла пот со лба, сказала почти нормальным голосом:
