– Ой… к вам посетители! – сказал вдруг один из них.
На аллее остановился грузовичок Матье. Несмотря на ночную тьму, я разглядела его в сопровождении мужчины, ненамного уступавшего ему ростом, который нес в руках объемистую дорожную сумку.
– Это скорее по работе!
– Тогда мы вас оставим, еще раз спасибо.
После обмена ритуальными формулами вежливости и пожеланиями доброй ночи я вышла навстречу Матье и поцеловала его.
– Как у тебя дела? – поинтересовался он.
Судя по его озабоченному лицу, Кати не скрыла от него беспокойство из-за моих нарушений режима.
– Отлично! – уверенно ответила я, после чего повернулась к своему новому гостю. – Добро пожаловать в “Бастиду”!
– Добрый вечер, – невнятно пробурчал он.
– Очень они коварные, эти кабаны из лощины.
– Кто бы спорил.
У него был крайне недовольный вид. Что, впрочем, неудивительно.
– Ладно, Ортанс, оставляю тебе Элиаса и еду домой.
– Да, конечно, поцелуй от меня Кати и Макса.
Он обратился к моему новому клиенту, который терпеливо ждал:
– Завтра заеду за тобой, и отправимся к автомеханику, о котором я тебе говорил.
– Спасибо. – Они обменялись рукопожатием. – Очень любезно с твоей стороны!
– Нормально, – небрежно махнул рукой мой друг, как бы говоря, что не находит ничего необычного в том, что делает.
Матье в своем стиле, я так себе все и представляла. По всей вероятности, он случайно проезжал мимо попавшей в аварию машины, остановился, водитель показался ему симпатичным, и он решил стать для него добрым самаритянином, даже поужинал с ним и пообещал не бросать, пока проблема не будет урегулирована. За внешней нелюдимостью Матье скрывался добрый и отзывчивый человек. Он помахал нам и ушел.
– Матье говорил, ваш автомобиль в ужасном состоянии?
– Завтра буду знать больше.
Не очень-то он разговорчив.
– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
Он кивнул и последовал за мной. Я взяла ключ в вестибюле и прошла по гостиной к лестнице.
– Куда вы ехали?
– Да так, пока не решил.
По его тону я поняла, что он не намерен поддерживать беседу. Поэтому я решила ограничиться минимумом в рамках требований вежливости, тем более что я тоже была не прочь сократить общение и пойти лечь. Открыв комнату, я отошла в сторону и пропустила его. Он швырнул сумку в угол и стал перед окном.
– Завтра утром будет виднее.
Ответа не последовало.
– В котором часу подать вам завтрак?
– Я только выпью кофе, – ответил он, не оборачиваясь.
– С восьми утра кофе будет готов.
Молчание.
– Кладу ключи на комод. Спокойной ночи.
Я услышала нечто похожее на “спасибо”, закрывая за собой дверь. Преимущество таких клиентов в том, что вас не раздражает шум.
Я легла и сразу выключила свет. По привычке проверила мобильный. Эмерик не подавал признаков жизни. Я даже не догадывалась, когда он объявится, и это буквально изводило меня. И еще временами нападали сомнения, правильно ли я сделала, что уехала. Известно же: с глаз долой – из сердца вон. Факты говорят сами за себя: уже прошла целая неделя с тех пор, как я уехала из Парижа, и за это время мы разговаривали всего один раз, да еще и поругались. Он сказал, что проводит отпуск с семьей, а до моего отъезда даже не упоминал о таких планах. Мне все чаще казалось, что я не представляю для него ценности, что я какая-то безделушка, которую берут, используют и выбрасывают. Игрушка… Я все время возвращалась к этой мысли. Я уже почти уснула, когда услышала шаги на лестнице, а затем входная дверь открылась и закрылась. Сон тут же слетел. Не мой ли новый гость решил среди ночи размять ноги? Я была настороже и не могла заставить себя не прислушиваться. Чем он может там, на улице, заниматься? Он вернулся спустя добрых полчаса. Я мысленно обругала его за позднюю прогулку и за то, что сон окончательно ушел от меня – мне так и не удалось толком заснуть, и значительную часть ночи я крутилась и вертелась в постели.
Когда в шесть сорок пять зазвонил будильник, я была окончательно измочалена. Не скрою, столь раннее вставание никогда не входило в мои привычки. Если я хочу достойно принимать гостей и не чувствовать себя полудохлой уже через три дня, мне придется встряхнуться. Я встала под почти ледяной душ, чтобы окончательно проснуться. К приходу булочника я была уже в порядке, аромат хлеба и свежих круассанов достиг моих ноздрей и разжег аппетит. У меня оставалось время на завтрак, поскольку накануне я сообразила накрыть столы с вечера. Я обрадовалась и решила, что отныне буду использовать любые, пусть и самые короткие мгновения, способные доставить удовольствие, а на остальное не стану обращать внимания. Потому что меня не отпускала тревога из-за перемен в школе, происходивших без моего участия, и доводили до отчаяния отношения с Эмериком. Казалось бы, пустяк – выпить в саду “Бастиды” чашку кофе с теплым круассаном, щедро намазанным маслом, но такой завтрак стоил всех антидепрессантов мира. В половине восьмого сон еще не окончательно улетучился, и я в полудреме оперлась спиной о раковину, убаюканная звуками капающего в чашку кофе.
– Извините, пожалуйста, – услышала я за спиной.
Я узнала голос последнего клиента, хотя накануне почти его не слышала. Мне захотелось послать его подальше, ведь это из-за него я не выспалась, а теперь он решил испортить последний спокойный момент дня. Я же сказала, после восьми! Я обернулась, и его жалкий вид сразу погасил мою агрессивность.
– Здравствуйте, – воскликнула я в ответ, притворяясь бодрой.
Встряхнись, Ортанс!
– Как вам спалось?
Вопрос вырвался сам собой и был крайне неудачным. Я поняла это, когда он скептически пожал плечами в ответ.
– Хочу извиниться за вчерашнее невежливое поведение.
По крайней мере, я имела дело не с отъявленным грубияном.
– Ничего страшного! Я все понимаю, если учесть то, что на вас свалилось… Хотите позавтракать?
– Кофе будет достаточно.
Судя по черным кругам под глазами, он его вкалывает внутривенно. Он прошелся по кухне:
– Можно я себе налью?
– Нет, это моя обязанность.
Он вроде как не знал, куда себя деть. Мне даже показалось, будто ему неловко, что его обслуживают.
– Садитесь в столовой, сейчас принесу.
– А можно на улице?
– Конечно.
Он кивнул и вышел.
Я нашла его за столом в саду, он сидел лицом к Люберону, совершенно игнорируя горы, обхватив голову руками и едва не рвал на себе волосы.
