Девушка тщательно проконтролировала свои похороны, егорову генеральную уборку и, затолкав всё обратно, застегнула сумку.
Через несколько минут она разжала пальцы, и сумка упала в реку, как будто специально не замёрзшую для этого криминального случая.
Девушка смотрела на сумку. Обычная хорошая замшевая сумка. Она плыла, превращаясь в чёрное пятно.
Пятно тоже смотрело на девушку. Обычную хорошую впечатлительную девушку.
Жизнь начинала бить хвостом
Рита
– Почему на твоих картинах все беременные? И женщины, и рыбы?
– Это их лучшее состояние.
…Как только что пойманная рыба, жизнь начинала бить хвостом, подаваясь то вправо, то влево, замирала, казалось, навсегда, то вдруг опять надувала плавательный пузырь и со всей мощью кидалась вперёд, унося с собой рыбака.
Глеб рисовал эту рыбу. А получалась Рита с корзиной птиц на голове и прозрачная чешуя неба.
Он расставлял по мастерской свои холсты, радуясь, что не забывал их подписывать и проставлять даты. «Ленинград». «Кишинёв». «Питер». «Свадьба». «Развод». «Свадьба». «Развод»… Так, стоп, а где ещё одна «Свадьба»? Названия одинаковые. Сюжеты разные. Он разводится. Она выходит замуж.
В перерывах они танцуют.
– Опять замуж выходишь? – усмехается он. – Дай бог, не в последний.
Когда пришла очередь пожениться им, они не стали собирать друзей: ну как-то странно собирать людей по одному и тому же поводу в четвёртый раз. Да и пир получался аккурат во время чумы.
Их страна рушилась, разлетаясь на мелкие осколки, в одном из которых оказались они. Тут на авансцену истории выходит Дали. И «в предчувствии гражданской войны» они принимают решение вернуться на историческую родину, в Ленинград, продать квартиру, сделать прописку, купить квартиру… Но до всего этого ей нужно было развестись.
– А кто этот грустный человек на фотографии?
Да, вот именно с этим грустным человеком Рите нужно было развестись. На снимке Глеб, Рита, смешливые гости и Алик. У Алика огромные глаза и, несмотря на окружающее его веселье, он как будто находится от всего этого в соседней комнате.
Алик
В своё время выбегая за него замуж, Рита забыла свой свадебный букет. И Алик – они опаздывали в загс и на работу одновременно – на бегу купил цветы в киоске у центрального кладбища, которое находилось рядом с загсом, и это их страшно рассмешило.
Они всё время опаздывали. Они всё время бежали. Жизнь на бегу.
Она телеведущая. Он оператор. Она старше. Они и не думали становиться парой – слишком банально. Мнили себя сложней обстоятельств. Город наблюдал. Город жил слухами. И каждую неделю в положенный час садился у телеэкрана и ждал, когда он её бросит. Это будет видно по её лицу. Город будет смотреть ей в глаза.
Но, спрашивается, как можно что-либо увидеть, если передача о кино? Вероятно, город думал, что в прямом эфире камера начнёт бить хвостом и подаваться то вправо, то влево. Город неустанно смотрел ей в глаза, боясь прошляпить кульминацию.
Но город прошляпил. Да и вообще всё шло не по сценарию.
– Представляешь, она меня бросила!.. – говорил Алик городу.
– Как?! – недоумевал город. – Тебя?!
– Меня! Такого золотого! Ну не дура?!.
Город был удивлён, взволнован, оскорблён… Страна рушилась, а Город носил в себе историю Алика. И велел Алику выбросить сценарий Риты и идти по классическому сценарию: Москва, новые проекты, новая жена…
Новую жену Алика тоже будут звать Ритой. И это его устроит: привыкать к новому имени не хотелось. В жизни ему нравились только две женщины – Рита и Рита.
А его грусть осталась лишь на той фотографии. Потому что на самом деле он был жизнелюбом. И единственное, что его огорчало в жизни, – это смерть. Она мало кому нравится, но он был особенно капризен. Смерти страшился. И любая простуда всегда подступала к нему под звуки второй сонаты Шопена, часть третья. И теперь уже Рита Вторая просила оркестр разойтись.
Сердце успокоится таблеткой вечной жизни, на изобретение которой он получит грант.
Но сейчас, стоя на перроне, он провожал свою жену и своего друга в Ленинград.
– А вы будете обо мне заботиться? – спросил он.
Вслед за ними он отправил своё письмо: «Вы старше меня, вы умнее меня, и вы меня обманули».
Пока шло письмо, адресат сменил имя. Его звали уже не Ленинград – а Петербург.
Поезд остановился в девяностых.
Обманщики приехали в совершенно другой город, он глядел на них как на пришлых: понаехали!..
– Ну это же мы!.. Не узнаёшь?..
– Нет.
– Как нет? Вот моя родная улица – Красная Конница!..
– Нет такой улицы. Это – Кавалергардская.
Миша-Майкл
– Подожди. Но первый раз ты вышла замуж за человека, который привёз нам мешок жвачек и джинсы, да? Американец?
– Да, Миша-Майкл.
Миша, улетев в Америку и став там Майклом, всё время женился и разводился, то есть был в постоянном поиске. Между разводами Миша звонил Рите и говорил:
– Ты единственная в моей памяти сидишь на золотой скамеечке…
И выбить из-под ног Миши эту скамеечку Рите не хватало духу.
Миша-Майкл был абсолютно уверен, что Рита всю жизнь любит только его, в то время как Рита, напротив, мучилась мыслью, что это Миша пожизненно любит её, и когда они встретились спустя много лет, недоразумение разъяснилось, и Рита вздохнула с облегчением, а Миша-Майкл обиделся.
Их первый брак случился тридцать первого декабря. Свадьба, гости, ресторан… Набор пошлостей, который нужно пережить, поставить галочку и больше к этому никогда не возвращаться. Чтобы потом, в самом конце, на облаке, заполнить анкету: «подчеркните, поставьте галочку, распишитесь тут…».
Жизнь – началась такого-то числа. Галочка.
Закончилась – галочка.
Свадьба – четыре галочки (в сумме на двоих с Глебом).
Развод – три галочки.
Ребёнок – галочка. Галина. Крошка. Пустите обратно, нам ещё нужно выдать её замуж. Да, сначала родить, а потом выдать замуж. Нашу девочку…
Рита часто думала о том, что будет «после». И потом, пряча все воображаемые бланки, спрашивала Глеба:
– Вот мы умрём. А что будет с ней, когда она состарится?
– У неё будут дети, которые будут заботиться о ней.
– Что за дети? А если они будут обижать нашу старую Галину? Злые ужасные дети.
– Это будут твои внуки.
