– Мэнсики-сан, вы действительно видите на этой картине собственное лицо? – еще раз уточнил я.
– Конечно! – ответил Мэнсики и с удивлением посмотрел на меня. – Конечно, я вижу на этой картине собственное лицо. Причем – очень отчетливо. Хотите сказать, здесь нарисовано что-то еще?
– Все ясно, – сказал я. Что я еще мог ему ответить? – Изначально я рисовал по вашему заказу. И это произведение уже ваше. Поступайте, как сочтете нужным. Вот только краски еще не подсохли, поэтому при перевозке будьте осторожны. И с рамой тоже, я считаю, лучше не торопиться. Вставите недели через две, когда все высохнет.
– Понятно. Буду внимателен. Тогда и с рамой повременю.
Уходя, он протянул в прихожей руку, и мы впервые за последнее время пожали друг другу руки. На лице Мэнсики сияла довольная улыбка.
– Ну, тогда до вторника? Будьте готовы часам к шести – я отправлю за вами машину.
– Кстати, а мумию на ужин вы не приглашаете? – спросил я. Сам не понимаю, чего ради задал такой вопрос, однако внезапно вспомнил о мумии – и не мог удержаться.
Мэнсики недоуменно посмотрел на меня.
– Какую еще мумию? О чем вы?
– О мумии, которая должна была томиться в том каменном склепе. Той, что, должно быть, звонила по ночам погремушкой. Ее она оставила, а сама куда-то исчезла. Как ее там – «добровольный отшельник». А вдруг она хочет, чтобы ее тоже пригласили в ваш дом? Как та статуя Командора из «Дона Жуана»…
Немного подумав, Мэнсики наконец-то, похоже, сообразил и улыбнулся.
– И в самом деле. То есть как Дон Жуан пригласил на ужин статую Командора?
– Именно. В этом есть какая-то карма.
– Хорошо. Я нисколько не против. Как-никак торжество… Если мумия захочет присоединиться к нашему праздничному ужину, приглашу ее с радостью. Интересная намечается вечеринка. Вот только что подать на десерт? – спросил Мэнсики и весело улыбнулся. – И вот еще незадача: самой-то мумии нигде не видно. А раз ее нет, то и пригласить я, выходит, ее смогу едва ли.
– Конечно, – сказал я. – Однако это совсем не значит, что действительно лишь то, что мы видим. Не считаете?
Мэнсики бережно взял картину и вынес ее к машине. Там достал из багажника старое одеяло и постелил его на место рядом с водительским. На одеяло положил картину так, чтобы не смазать краску. Затем с помощью двух коробок и тонкой бечевки осторожно закрепил картину, чтобы она не двигалась. Очень обстоятельно он действует, подумал я. Во всяком случае, в багажнике у него, похоже, всегда есть необходимое на все случаи жизни.
– Да. Действительно, все так, как вы и говорите, – неожиданно пробормотал Мэнсики на прощанье. Положив руки на руль, обтянутый кожей, он посмотрел исподлобья прямо мне в лицо.
– Как я и говорю?
– Очень часто в нашей жизни мы не можем определить грань между всамделишным и нет. Вот я о чем. И выглядит так, будто эта грань постоянно колеблется то в одну, то в другую сторону. Точно граница между странами смещается день ото дня по своему настроению. И нам нужно не упускать из виду такие перемещения. Иначе перестанем понимать, на какой стороне мы теперь. Вот что я имел в виду, когда сказал, что дольше находиться в склепе может быть очень опасно.
Я толком не мог ему ничего ответить. Мэнсики тоже не стал продолжать разговор. Он помахал мне рукой через открытое окно и под урчание восьмицилиндрового мотора постепенно скрылся из виду, увозя свой не до конца высохший портрет.
19
У меня за спиной что-нибудь видно?
В субботу, в час дня, на красном «мини-купере» приехала подруга. Я вышел встретить ее на улицу. Подруга была в зеленых солнцезащитных очках, на простое бежевое платье накинут легкий серый жакет.
– В машине? Или лучше в постели? – поинтересовался я.
– Дурак ты, – смеясь, ответила она.
– В машине тоже было неплохо. В тесноте приходится импровизировать…
– Как-нибудь в следующий раз.
Мы выпили в гостиной черного чаю. Я рассказал ей, что доделал некое подобие портрета Мэнсики – им и занимался последние дни. Портрет этот совсем не такой, как те, что мне приходилось писать на заказ. Ей стало интересно.
– А можно посмотреть?
Я покачал головой.
– Опоздала на день. Я, конечно, хотел бы узнать и твое мнение, но Мэнсики-сан тут же увез портрет к себе домой, даже краска еще не подсохла. Видать, хотел заполучить его как можно скорее, будто боялся, что его заберет кто-то другой.
– Выходит, понравился?
– Сказал, что да. Не верить ему повода нет.
– Портрет готов, заказчик счастлив. В общем, все сложилось удачно?
– Надеюсь, – ответил я. – Я и сам чувствую, что получилось неплохо. Раньше я так не рисовал и надеюсь, что для меня открываются новые возможности.
– Портрет в новом стиле?
– Кто знает. На этот раз я нащупал некий новый метод, рисуя с натуры, то есть – с самого Мэнсики-сана. Возможно, это совпадение, но весь мой подход определил этот «скелет» образа, написанный прямо с модели. Сработает этот метод повторно или нет, я не знаю. Может, нынешний случай оказался особым. Возможно, Мэнсики как натурщик проявил некую особую силу. Но важнее всего, на мой взгляд, то, что мне опять захотелось рисовать по-настоящему.
– Как бы там ни было, ты молодец. Поздравляю!
– Спасибо, – ответил я. – К тому же мне достанется кругленькая сумма.
– Щедрый Мэнсики-сан, – сказала она.
– И он пригласил меня к себе отметить это событие. Вечером во вторник буду с ним ужинать.
Я рассказал ей о банкете на двоих с поваром и барменом. О приглашении мумии я, разумеется, умолчал.
– Выходит, ты наконец-то побываешь в том белом особняке? – спросила она. – В таинственном поместье, где живет таинственный человек? Это уже интересно. Внимательно рассмотри, как там все внутри.
– Буду смотреть, насколько хватит глаз.
– И постарайся запомнить, чем будут угощать.
– Хорошо – что смогу, то запомню, – ответил я. – Кстати, помнится, ты обмолвилась про новости о Мэнсики.
– Да, «Вести из джунглей» разжились информацией.
– И что это за информация?
Мне показалось, что сказать подруга не решается. Она взяла кружку и отпила чаю.
– Давай позже, – предложила она. – Прежде мне хотелось бы кое-чем заняться.
– И чем же?
– Стесняюсь сказать вслух…
И мы перебрались из гостиной в спальню. Как обычно.
Я прожил с Юдзу шесть лет, и за все эти годы – их можно назвать первой фазой моей семейной жизни – у меня совершенно не было сексуальных отношений с другими женщинами. Не скажу, будто случай не подворачивался, просто тогда большее удовольствие мне доставляла спокойная жизнь с Юдзу, нежели поиск иных возможностей на стороне. Да и регулярные занятия любовью с женой меня вполне удовлетворяли.
