- Я тебя заждалась. Как ты?
- Все в порядке, хабиби. Просто много дел после отпуска. Как прошел твой день?
- Хорошо. Убралась, сходила в магазин и приготовила тебе ужин. Мой руки, и я буду тебя кормить.
- Ты была в магазине?- удивился Саид. - Почему мне не позвонила?
- Зачем? - в свою очередь, поразилась я.
- Хабиби, - Саид усадил меня на диван рядом с собой. - Можешь мне говорить, если выходишь из дома? Просто чтобы я знал. У нас так принято. Я не хочу держать тебя в квартире, но ты моя жена и я хочу знать, где ты.
- Саид, я была в магазине за углом. Это вообще не стоит разговоров. Как, по-твоему, я буду покупать продукты?
- Покупай, я не против. Но позвонить же несложно?
- А если ты занят и не берешь трубку?
- Ничего страшного, значит, я тебе перезвоню.
Я помолчала.
- Хорошо. Раз тебе это так важно. Только я, хоть убей, не вижу смысла.
- Ты обиделась? Не надо. Я же переживаю за тебя. А что ты приготовила?
- Пошли.
Через несколько минут я выложила перед Саидом свою фирменную курицу с чесноком и специями, запеченный картофель, салат из свежих овощей и рулет из лаваша с рыбными консервами. Он выжидательно посмотрел на меня.
- А рис? Или макароны?
- Зачем? На гарнир есть картошка.
- Картошка это как салат.
- Но это картошка!
- Хабиби, - вздохнул Саид. - Смотри. Если ты готовишь что-то с мясом, курицей или рыбой, то обязательно должен быть рис.
- Что, каждый день? - ужаснулась я.
- Да. А что здесь такого? Иногда мы едим рис два или три раза в день.
- Но… но… - беспомощно прошептала я, - у нас на гарнир обычно идет картошка или макароны.
Саид обнял меня за плечи.
- Не переживай, хабиби. Ты только учишься. Я попрошу мать или сестер, они покажут тебе, как готовить рис. Мы кушаем его… ну, примерно 5-6 раз в неделю, и 1-2 раза можно макароны.
- Хорошо. Сейчас я быстро поставлю воду и...
- Не надо. Хлеб есть? Я поем с хлебом. Кстати, вечером мы часто кушаем что-то легкое - омлет, сыр, баклажаны, хлеб. - Глядя на мое вытянувшееся лицо, Саид улыбнулся. - Не надо так переживать. Это что, смертельно? Скоро ты всему научишься.
- Просто я старалась. Думала, тебе понравится.
- Мне нравится. Очень вкусно, - Саид наконец принялся за еду. - Ты молодец. А можно воду?
Я молча принесла из холодильника бутылку.
- Ты без проблем все купила? Денег хватило?
- Да. Только кассир начал что-то мне говорить, но я не поняла. Расплатилась, забрала пакеты и ушла.
- Наверное, ему просто было интересно, кто ты и откуда.
- Вот. Я просто улыбнулась из вежливости, а он начал что-то спрашивать.
- Не надо улыбаться, хабиби. У нас этого не понимают.
- Но что мне, так и стоять с каменным лицом?
- Да, именно с каменным. - Саид вздохнул и отложил вилку. - Иди сюда. Мне надо тебе кое-что объяснить. Аня, здесь не Америка и не Европа. Даже не Россия. У вас улыбаться всем - это естественно, и это просто вежливость. В Египте есть четкие правила поведения, особенно для женщины и особенно, что касается отношений с мужчиной. Разговаривать с незнакомой девушкой неприлично, если для этого нет серьезной причины. А девушке неприлично улыбаться или показывать любым способом, что она хочет общаться. Каменное лицо, как ты говоришь - это очень нормально и намного больше подходит для девушки, чем улыбка. Поэтому лучше быть очень серьезной. Если тебя назовут невежливой - это лучше, чем если тебя назовут девушкой легкого поведения.
- То есть лучше недосолить, чем переперчить, - задумчиво протянула я.
- Что? При чем тут соль?
- Не обращай внимания. У нас так говорят.
- Раньше ты все время была со мной, и поэтому никто не пытался с тобой заговорить. Но если ты ходишь одна, то лучше делай очень серьезное лицо. Девушки могут тебя о чем-то спросить - это нормально. Просто говори, что ты не понимаешь. Женщинам можно улыбнуться. А мужчинам - ни в коем случае. Они неправильно поймут. У нас такое воспитание.
- Я постараюсь, - тихо сказала я. - По-моему, мне все-таки нужно учить арабский.
- Учи, - пожал плечами Саид, - я не против. Но дело не в языке, а в правилах поведения. Знаю, сейчас тебе это кажется странным. Но для египтянок это естественно, как и ношение платка. Ты тоже привыкнешь.
В первые недели меня ожидало еще много сюрпризов. Неделя у арабов начиналась с воскресенья, а выходными были пятница и суббота. Банки работали только до двух часов, а магазины до глубокой ночи. Пять раз в день звучал призыв на молитву (первый раз - еще до рассвета, и я долгое время в испуге подскакивала на кровати), и на время молитвы почти все закрывалось - ненадолго, минут на десять, но все-таки закрывалось. На улицах было грязно, и если в нашем районе это не очень бросалось в глаза, то стоило немного пройти вперед и свернуть на боковую улочку, становилось невозможно не обращать внимание на мусор. Иногда я выходила побродить в одиночестве, но надолго меня не хватало. Почти каждый прохожий надолго останавливал на мне свой взгляд, не помогали даже темные очки, которые я почти не снимала. Первое время это было совершенно невыносимо. Через пару недель я научилась демонстрировать равнодушие и ни на кого не смотреть, но все равно испытывала неловкость.
С едой тоже оказалось непросто. Раньше мы питались в основном в кафе и ресторанах, сейчас же я старалась стать хозяйкой на собственной кухне и готовить ужин самостоятельно. Саид уезжал на работу без завтрака и обедал обычно в городе, а вечером я кормила его своей стряпней. Первый раз я приготовила рис, просто отварив в подсоленной воде. Попробовав это, Саид тут же набрал номер матери и попросил ее продиктовать рецепт. Оказалось, что есть множество способов приготовления риса, и Саид записал два самых простых. Второй раз у меня получилось намного лучше. Муж хвалил меня и уплетал рис за обе щеки, но я все равно не могла заставить себя есть его ежедневно.
Саид уходил на работу около двух – трех часов дня и возвращался после полуночи. Иногда он брал выходной, но не чаще одного раза в неделю, и даже в эти дни обычно ездил в магазин перед закрытием, чтобы забрать выручку. Почти каждый выходной мы бывали в гостях у родных Саида, иногда в один день объезжали их всех. Несколько реже они приезжали к нам. При встрече со всеми родственницами надлежало целоваться два или три раза - я с трудом могла это терпеть, а еще приходилось демонстрировать широкую улыбку и радушие.
Саид часто обижался и выговаривал мне за то, что я недостаточно показываю матери и сестрам, как я рада их видеть. Признаю: я действительно редко испытывала искреннюю радость в присутствии его семьи, как правило, смущалась и надеялась поскорее смыться. Притворяться у меня не получалось - я всегда плохо умела скрывать свои чувства. Кроме того, я считала, что нам совершенно не обязательно видеться так часто. Саид расстраивался, видя мое отношение, и не уставал повторять, что его родные теперь и моя семья.
