— Знаю я. Знаю, — женщина шикнула. — Саша, скажи, как думаешь, кто у вас родится?
Я решила не подавать признаков бодрствования. При таком раскладе можно не участвовать в беседе.
— Сын, — ответ последовал без промедления.
— А я внучку хочу. Кудрявенькую и озорную, как ты в детстве. А имена придумали?
Кудрявый и озорной? Это точно про Александра?
— Лешей назовем, в честь деда.
— Какой ты категоричный, надо и для девочки имя в запасе иметь! Всякое бывает. А Кристюша что думает про имя?
— Мне нравится Ванечка, — я, наконец, распахнула глаза и решила вступить в беседу, — а девочка будет Светланой.
Александр кинул на меня неодобрительный взгляд. Ну и пусть. Хотелось быть хоть в чем-то правдивой.
— Ох, мы разбудили тебя своей болтовней? — Людмила Алексеевна расстроилась.
— Нет, что вы. Все в полном порядке… Я не…
Автомобиль резко вильнул влево. Остаток фразы выбило из горла. Вместо этого захотелось глотать воздух ртом. Перед глазами все также быстро мелькали елки и сосны.
— Что за…?! — Александр вдарил по сигналу.
Затем еще один рывок вправо. И… автомобиль будто стал неуправляем. Нас неумолимо на огромной скорости несло в сторону обочины с отбойником. Внутри все похолодело.
Это конец.
Веки сомкнулись. Тело дернулось от удара вперед. Затем нахлынула боль. Ноги сковало.
Звон, грохот, скрежет металла, крики… Все смешалось. И… погасло.
— …Кристина! Крис! Очнись! — сквозь густую пелену прорывался знакомый голос «супруга», — …нашатырь?
В нос ударил неприятный запах. Кашель с болью наперегонки ворвались в мое сознание, сводя с ума.
— Крис! — горячие руки сжимали плечи, а нечто жесткое, ледяное сковывало ноги, — не отключайся! Пожалуйста!
Кислорода не хватало. Я будто падала и разбивалась на тысячи осколков. Боль в ногах стала невыносимой.
— Слушай! Слушай меня! Крис! Спасатели скоро будут.
Лицо обдало жаром. Теплые пальцы откинули пряди волос с моего лица.
— Крис… ответь…
— Ноги… ноги больно… — я не узнавала собственный голос.
Моя голова уткнулась во что-то теплое, пахнущее знакомой горечью.
— Знаю… Потерпи… Все будет хорошо, — его голос снизился до шепота, — обещаю!
15
Хорошо. Все будет хорошо. Эти слова в голове ободряюще звучали на протяжении всего прошедшего месяца, и сейчас, пытаясь приготовить завтрак, я нашептывала именно эту фразу.
Балансируя на одной ноге, я ловко перебиралась вдоль белоснежного кухонного гарнитура, утопающего в пронзительном утреннем свете, в поисках нужных ингредиентов. Затем дотянулась до кухонного комбайна и начала смешивать массу из творога, яиц, муки и сахара, но мысли оказались слишком далеко от приготовления сырников.
День аварии проносился в голове размытой картинкой, будто эту запись мой мозг услужливо пытался стереть. А может, всему виной боль от переломанной ноги, которая затмила и вытеснила из памяти все произошедшее. И тогда, придя в сознание и лежа в больничной палате, я думала лишь об одном. В тот день я достигла самого дна. Без денег, без крыши над головой, в попытке спасти единственного родного человека потеряла сначала свою свободу, а затем и вовсе единственное, что у меня оставалось. Здоровье.
И тот день стал точкой перелома.
Перед глазами мгновенно возник белоснежный потолок больничной палаты, куда меня доставили после многочисленных обследований и наложения гипса. Я, единственная пострадавшая в аварии, лежала в одиночестве на пожелтевшей комковатой огромной подушке, пытаясь унять текущие по щекам слезы. Жалости к себе не было. Но ощущение беспомощности и собственной ничтожности затопило сознание с головой.
— Крис, — мягкий бархатный голос Александра, возникший будто из воздуха, раздался откуда-то слева.
Сквозь пелену из слез удалось рассмотреть его силуэт. От удивления я застыла.
— Как ты себя чувствуешь?
Такая непривычная забота от почти чужого человека сбивала с толку. Почему он вообще все еще здесь? С какой стати разговаривает со мной так непривычно?
— Н-нормально, — собственный голос содрогался от неконтролируемых всхлипываний.
Александр подошел совсем близко и мягко провел рукой по моей щеке, вытирая слезы.
— Я пришел сказать, что твоей бабушке сделали операцию. Все прошло успешно. Врачи дают положительные прогнозы.
Что-то внутри вздрогнуло, встрепенулось. Дышать определенно стало легче.
— Х-хорошо, — я слабо кивнула. — Ты общался с Катей?
Сестра, наверное, названивала мне на протяжении всего этого времени, нервничая и переживая еще и на мой счет.
— Да. — Алекс кивнул. — Я представился твоим коллегой. Сообщил о несчастном случае. Поговоришь с ней сама позже. Сейчас тебе нужно поспать.
Передо мной будто бы стоял совершенно другой человек. Весь лед из голоса и взгляда внезапно куда-то испарился.
— Хорошо, — мои веки сомкнулись, будто следуя приказу «супруга», — спасибо тебе.
Его теплая рука едва коснулась моей щеки, распространяя по телу волну спокойствия.
— Я виноват перед тобой. Не был до конца честен. Из-за этого ты пострадала… Больше это не повторится. Спи.
И это едва ли не единственный разговор с «супругом» за прошедший месяц. Не было больше этого холодного тона, жесткого взгляда. Подробностей аварии, правда, мне тоже никто не рассказал.
После моего переезда из больницы в московскую квартиру Александра мы стали вполне себе обыкновенной обеспеченной семьей, где жена могла себе позволить проспать до обеда. «Муж» уходил на работу, когда «жена» еще в кровати, возвращался с работы — чаще всего «супруга» уже в кровати.
Раньше о таком можно было только мечтать. Все, что требовалось сейчас — много спать, хорошо питаться и дышать свежим воздухом. Для меня работали лучшие врачи, покупались лучшие витамины и продукты. Душевное спокойствие подкрепилось поездкой к бабушке в реабилитационный центр, где проходило ее восстановление после операции.
Впервые в жизни я получала все, что нужно, не отдавая ничего взамен. Ничего. Не нужно было играть жену на публику, разрешалось просто быть собой… И это настораживало.
По этой причине я загнала себя в тюрьму, состоящую из квартиры и придворовой территории. Сейчас нужно будет расплачиваться за все хорошее.
Поэтому все общение оказалось ограничено одним человеком — «свекровью». Именно она старалась заботиться обо мне после «трагедии» с нашим «ребенком», который, конечно же, не выжил в этой аварии. Сердце разрывалось каждый раз, когда приходилось врать перед этой женщиной…
