– У вас прекрасная клиника, – сделал комплимент Сервас. – Здесь делают пластические операции, я прав?
– Правы.
– Тогда скажите, насколько вы компетентны. Сумеете провести пересадку?
– До того как заняться более… прибыльной медицинской практикой, я был известным специалистом, можете навести справки. Меня знали не только в Австрии.
– Вам известно, кто я? – спросил Сервас.
– Отец ребенка.
– А помимо этого?
– Остальное меня не интересует.
– Что он вам сказал?
– О чем?
– Об операции…
– Сообщил, что Гюстав нуждается в пересадке. Как можно скорее.
– И всё?
– Нет. Мне известно, что вы получили пулю в сердце всего несколько месяцев назад и много дней были в коме.
– Вас это не беспокоит?
– С какой стати? Вас ведь ранили не в печень.
– Вам не кажется, что это слегка… рискованно?
– Конечно, рискованно, как и любая другая операция. – Дрейсингер взмахнул своими «музыкальными» руками. – А речь идет об очень тонкой операции. По сути – тройной: сначала у вас возьмут две трети печени, потом извлекут некротизированную печень Гюстава, а на последнем этапе пересадят ему здоровый трансплантат и зашьют. Риск всегда есть.
Майора затошнило.
– Но разве тот факт, что два месяца назад я перенес операцию на сердце, не делает этот риск… неуместно большим?
– Для ребенка – нет. Чаще всего пересадку делают от мертвого донора.
– А я рискую?
– Безусловно.
Сказано было шутливым тоном, но у майора мгновенно пересохло во рту. Ему плевать, выживу я или умру… А Гиртману?
– Вы укрываете убийцу, – вдруг сказал он. – И не рядового.
Лицо хирурга превратилось в маску.
– Вы знали?
Врач кивнул.
– Тогда почему?..
– Скажем так – я ему должен…
Сервас вздернул одну бровь.
– Какого рода долг может заставить человека так рисковать?
– Это трудно объяснить…
– И все-таки попробуйте.
– С какой стати? Вы легавый?
– Верно.
Дрейсингер удивился – искренне.
– Не волнуйтесь, я здесь в ином качестве. Приехал, чтобы отдать кусок печени. Итак?..
– Он убил мою дочь.
Ответ был дан без задержки и очень спокойно. Сервас смотрел на коротышку-врача – и не понимал. Тень печали коснулась уродливого лица и испарилась – Дрейсингер справился с чувствами.
– Не понимаю.
– Он убил ее… По моей просьбе. Просто убил, ничего другого… восемнадцать лет назад.
Сыщик не мог поверить в услышанное.
– Вы попросили Гиртмана убить вашу дочь? Но почему?
– Достаточно взглянуть на мое лицо, чтобы понять: природа вовсе не так совершенна, как утверждают некоторые. Моя дочь унаследовала мою внешность, и ее это очень… угнетало. Мало этого – она страдала редкой неизлечимой болезнью, доставлявшей ей невыносимые страдания. Лечения до сих пор не существует, люди не живут дольше сорока, и их муки с каждым днем лишь усиливаются. Однажды я рассказал об этом Юлиану. И он предложил решение. Я сам много раз думал о подобном выходе, но в этой стране допустима лишь пассивная эвтаназия, а в тюрьму садиться не хотелось. Так что с этим долгом я никогда не расплачусь.
– Но вы рискуете; вас могут арестовать, если…
Хирург прищурился.
– Вы собираетесь меня выдать?
Сервас похолодел: на операционном столе он будет в полной власти этого человека, а донору необязательно быть живым.
– Хотите узнать больше о том, как все будет? – вкрадчиво поинтересовался Лотар Дрейсингер.
Сервас кивнул, хотя ни в чем не был уверен.
– Сначала мы возьмем у вас часть печени, потом сделаем и гепатэктомию…
– Что вы сделаете?
– Экзерез, ампутацию больной печени Гюстава. Нам придется рассечь связки, кровеносные сосуды – печеночную артерию и воротниковую вену, – а также желчные протоки. Принимая во внимание печеночную недостаточность, придется удвоить бдительность – могут возникнуть проблемы со свертываемостью. Дальше начнется непосредственно пересадка. Кровеносные сосуды будут сшиты в первую очередь, чтобы орган начал омываться кровью. Затем мы займемся желчными протоками и установим дренажи. Все это, естественно, под общим наркозом. Подобная операция может продлиться пятнадцать часов.
Сервас не был уверен, что понял данные по-английски медицинские разъяснения Дрейсингера, да и волновало его другое. Где швейцарец? Где Гюстав? Его сразу отвели в кабинет хирурга, и он их не видел; успел заметить только надписи на дверях: «Анестезия – Операционный блок 1 – Операционный блок 2 – Рентген – Аптека».
Все было белым, обеззараженным, безупречно чистым.
– Утро потратим на анализы, – добавил маленький доктор. – Потом вы будете отдыхать до самой операции, не есть, не пить и, естественно, не курить.
– На когда назначено операция?
– Сделаем сегодня вечером.
– Почему не завтра, при свете дня?
– Потому что я сова, а не жаворонок, – улыбнулся Дрейсингер.
Сервас не понимал, что происходит, а от доктора его бросало в дрожь.
– Сейчас вас проводят в палату. Увидимся в операционной. Отдайте мне ваш телефон, пожалуйста.
– Что?
– Я должен забрать у вас телефон.
* * *
Лотар Дрейсингер дождался, когда затихнут шаги в коридоре, вышел из кабинета и открыл соседнюю дверь. За ней находилась комнатушка, заставленная стеллажами с картонными коробками и кляссерами; в глубине имелось маленькое окно. Высокий человек стоял спиной к нему, глядя на горы.
– Ты уверен, что он выдержит операцию? – спросил хирург, прикрывая дверь.
– Мне казалось, тебе нужна его печень, – не оборачиваясь, ответил Гиртман. – И с мертвым донором дело иметь проще, разве не так?
Дрейсингер слегка кивнул, словно бы против воли – ответ ему не понравился.
– Предположим, этот тип выжил и вернулся домой. Как он поступит? Заявит на меня? Ты не сказал, что он полицейский!
Высокий друг доктора пожал плечами.
– Это твоя проблема. В операционной его жизнь будет в твоих руках. Выбери решение: жизнь или смерть.
Дрейсингер заворчал:
– Если выберу второе, мне придется заявить о его смерти и отчитаться о том, что он здесь делал. Назначат расследование. Рано или поздно правда выплывет. Этого я допустить не могу…
