Снежная Королева улыбалась, глядя на гостью, профессор не сводил с нее глаз.
Если думаете, что я утратила контроль, ошибаетесь, дружочки…
– Еще вина? – предложила блондинка.
– Спасибо, но мне, пожалуй, хватит.
– А я выпью, – сказал мужчина.
– Держите… – Аврора положила ей на колени планшет. – Здесь все снимки, о которых я вам говорила.
– О!..
Кирстен опустила глаза, попробовала сконцентрироваться – и не смогла: краски казались перенасыщенными, как в плохо отлаженном телевизоре, и налезали друг на друга.
– Странные цвета, вам так не кажется? – спросила она, еле ворочая языком.
Ролан Лабарт в ответ издал сухой ироничный смешок, растянувшийся, как звук на заезженном виниловом диске. Над чем смеется этот тип? Кирстен ужасно захотелось прилечь, она совсем лишилась сил.
В памяти всплыл вопль Мартена:
Убирайся!
«Черт, возьми себя в руки, идиотка!»
– Я не очень хорошо себя чувствую…
Аврора Лабарт погладила Кирстен по щеке указательным пальцем, наклонилась, прижалась грудью к ее руке.
– Смотрите же, – сказала она, перелистывая снимки.
Какие у нее странные ногти, длиннющие и черные…
– Это…
Что она сказала? Смешала норвежский с английским! Хозяева забавлялись, глядя на нее, и Кирстен вдруг испугалась: глаза Лабартов блестели от нетерпеливого вожделения… Они что-то произнесли и рассмеялись, но ее мозг, видимо, на секунду отключился, потому что она ничего не поняла.
В следующий момент Кирстен уже шла к лестнице – как я встала? – не сама, ее вели под руки хозяева дома.
– Куда мы? – спросила норвежка.
– Вам нужно отдохнуть, дорогая. Не волнуйтесь, все будет хорошо, – успокоила Аврора Лабарт.
– Где… да, – проблеяла она, – оставьте… меня… в покое…
Блондинка схватила ее за подбородок и поцеловала, обшарив рот острым языком, и Кирстен не сумела воспротивиться, как будто в мозгу образовался блок.
– Она тебе нравится, – сказал мужчина у нее за спиной.
– О да, очень нравится! Пошли.
* * *
Сервас смотрел на Гюстава. Мальчик крепко спал при свете ночника под одеялом со Спайдерменами. Кто он, этот малыш? Кто его отец?
В кармане у майора лежал пластиковый пакет для улик со светлым волосом внутри. Доносившийся снизу голос Кирстен плыл и срывался, она мешала английские слова с норвежскими, жаловалась, что плохо себя чувствует, а Лабарты смеялись, как гиены, и сыщик задыхался от ярости.
Он ясно понимал, что, если кинется грудью на амбразуру, они с Кирстен, скорее всего, умрут закованными в цепи на «пыточном» чердаке. Нужно обхитрить извращенцев.
На лестнице раздался глухой стук, и Сервас спрятался за дверью.
– Помоги мне, – сказал Лабарт, – я ее не удержу.
Они потащили Кирстен, и Аврора сказала:
– А ты красивая…
– Правда? – пролепетала норвежка, как будто комплимент польстил ей.
– Ты должна помочь нам.
– Конечно… Но мои ноги…
– Ничего, милая, – ласково утешала ее Аврора.
– Сходи проверь Гюстава, – велел Лабарт.
Сервас вжался в стену, понимая, что не успеет уйти, но женщина постояла на пороге, глядя на мальчика, прикрыла дверь и ушла. Гюстав что-то пробормотал, повернулся на другой бок и сунул в рот большой палец.
«Если не глотну свежего воздуха, задохнусь», – подумал сыщик и пошел к лестнице, слушая, как скрипит над головой металлическая лестница: Лабарты втаскивали Кирстен на чердак. Он бесшумно спустился на первый этаж, рванул на себя дверь и полной грудью вдохнул ледяной воздух. Спустился по ступеням, зачерпнул ладонью снег, сильно растер лицо и достал телефон.
Пора вызывать подмогу.
Сколько времени они потратят на дорогу? Лабарты успеют хорошенько «развлечься» с Кирстен! Что, если жандармы откажутся войти в дом без ордера? Такое уже бывало… А уж Гиртман после этого точно не покажется.
Нет, он поступит иначе.
Сервас вернулся к двери, собрался с силами и надавил на кнопку звонка.
33. Покерный финт
Дверь открылась только после пятого – бесконечного – звонка.
– Господи! – воскликнул Лабарт. – В чем…
Сервас сунул ему под нос удостоверение и мгновенно убрал его в карман, чтобы профессор не успел задаться вопросом, почему явился не жандарм, а полицейский.
– К нам поступила жалоба из отеля на шум в вашем доме, – сообщил Мартен. – У вас вечеринка? Знаете, который сейчас час?
Вид у Лабарта сделался растерянно-озадаченный. Дом у него за спиной был тихим и темным, и он не понимал, о чем толкует этот легавый.
– Что? Шум? Какой шум? – Он махнул рукой себе за спину. – Сами видите: если кто-то где-то и шумит, то не здесь! – Лабарт явно хотел побыстрее закончить разговор. – Мы собирались ложиться спать, – сообщил он, прищурившись. – Я вас где-то видел, не так ли? Вчера, в отеле… Вы оставили зажженными фары…
– Вы позволите заглянуть в дом? – спросил майор, проигнорировав вопрос.
Профессор не собирался пускать его внутрь: это было написано у него на лице.
– Не думаю, что вы имеете на это право, – ответил он. – Хорошего вам вечера.
Лабарт не успел захлопнуть дверь – Сервас оттолкнул его и вошел.
– Эй, куда вы? Не имеете права! Вернитесь! Этажом выше спит ребенок!
«Которого вы накачали снотворным, сукин ты сын!» – подумал Сервас, решительно продвигаясь в гостиную. Все люстры и лампы были погашены, свет шел от снега за окнами, и он различал лишь очертания предметов. Ну конечно, супруги готовы к своей очень частной волшебный вечеринке! Сыщику захотелось ударить профессора ногой по яйцам и надолго отбить у него желание предаваться опасным утехам.
– Вы не смеете врываться сюда по мифической жалобе и устраивать обыск! Убирайтесь!
Лабарт был напуган и разъярен. Наверху раздались какие-то звуки – видимо, Аврора втаскивала лестницу.
– А это что за шум?
Лабарт напрягся.
– Какой шум?
– Я слышал шум.
Майор сделал вид, что хочет пойти к лестнице, и профессор загородил ему дорогу.
– Остановитесь! Вы не имеете права!
– С чего бы вам так нервничать? Вы что-то прячется наверху?
– Что? О чем вы говорите?! Я уже сказал: наверху спит мой сын.
– Ваш сын?
