Около лестницы она услышала звон посуды, доносящийся из кухни. Двинувшись на звуки, увидела, что в кухне за столом сидит Цикада Бейкер и ест хлопья из миски. Он поднял голову и пробурчал:
– Доброе утро. Садитесь позавтракайте. Я уже ухожу.
– Спасибо, я уже позавтракала.
– У Хьюитов?
Берди удивилась. Откуда он узнал, где она успела побывать?
– Пег с почты говорила, что видела, как вы направлялись туда, – объяснил Цикада. – Вы и полицейские из Сиднея. Я виделся с ней утром.
Берди кивнула. Почему-то ей стало неуютно при мысли, что за каждым ее шагом пристально следят. Цикада снова налег на хлопья: старательно набивал ими рот и неторопливо жевал, уставившись в стену.
– Вы сейчас будете внизу, мистер Бейкер? – спросила Берди.
Не переставая работать челюстями, он повернулся к ней:
– А где же еще?
– Если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, вы не могли бы объяснить, что я ушла к Лэмам и скоро вернусь? Я приготовила записку, но раз вы будете тут…
Берди шагнула вперед и положила листок бумаги на стол. Цикада проглотил пережеванное.
– Это ни к чему, дамочка. Хоть я и старый дурак, но такое уж как-нибудь запомню.
Берди не поняла, оскорбился он или просто пошутил. А потом увидела, как Цикада улыбается, поднося ко рту очередную ложку с горкой хлопьев.
– Здесь номер моего мобильника, – произнесла она. – На случай, если я кому-нибудь срочно понадоблюсь.
– Ясно. – Он улыбался, довольный шуткой. – Если вы срочно понадобитесь, значит.
«Ох уж эти столичные жители! Ну что с ними будешь делать».
– Вы не знаете, случайно, на почте в Ганбаджи есть факс? – спросила она. Пусть себе дорисовывает ее образ столичной жительницы, зависимой от современных технологий.
Цикада отложил ложку и неторопливо дожевал все, что было у него во рту.
– Тут на почте тоже есть, – наконец ответил он.
«Мы кто, по-вашему, – деревня?»
– Что ж, так даже удобнее. Я жду… в общем, мне должны прислать факс. Только мне нужно узнать номер. В какое время они открывают почту?
– В девять часов. А магазин в том же доме – в половине девятого. Пег живет по соседству, но открывать раньше не станет.
– Конечно, это ни к чему. Дело не настолько срочное, подожду до половины девятого.
«Видите? Никуда я не спешу, вполне могу подождать».
Цикада кивнул.
– Кстати, вспомнил: тут вчера вы кому-то срочно занадобились, – сказал он. – Сообщение вам оставили. Даже два, если память не подводит. Вы их получили?
– Да, спасибо. Сью передала их мне вчера вечером.
– Ясно. А то из головы вылетело. То одно, то другое.
Он решительным жестом сунул в рот еще одну полную ложку хлопьев, пережевал и проглотил.
– Длинная выдалась ночь, – промолвила Берди. – Ну, я тогда…
– Ага. Навестить Лэмов. Проведать напоследок?
– Вроде того, – уклончиво отозвалась Берди и вдруг сообразила, что вопрос прозвучал двусмысленно. Цикада спрашивал, не собирается ли она обратно в Сидней. – Вообще-то я пока не уезжаю, мистер Бейкер. Как и планировалось, пробуду в Хоупс-Энде еще пару дней.
– Просто Цикада. – Он положил ложку в миску и отодвинулся от стола. – А что насчет Джуда?
– Думаю, он не вернется сюда. Надеюсь, позднее я с ним поговорю. И тогда сообщу вам, как поступить с его вещами.
– Этим копам из Сиднея нужны комнаты, – заворчал Цикада, направляясь к раковине. – А у меня наверху их всего три да еще моя. В пустой две кровати. Но они, похоже, жить в одной комнате не желают.
Берди кивнула. Естественно, Тоби пока останется здесь. Милсон тоже. И ей лучше, если эти двое будут находиться поблизости. Но они скорее согласятся вернуться в «Приют путника» в Сассафрасе или перебраться в Ганбаджи, чем поселиться в одной комнате.
– Давайте перенесем вещи Джуда ко мне в комнату прямо сейчас, – предложила она. – Кажется, у него только одна сумка?
– Вроде да. – Цикада сполоснул свою миску и ложку, стряхнул с них воду и оставил сохнуть на краю раковины. – А что с его машиной?
– Я спрошу его, как с ней поступить. Может, кто-нибудь приедет из офиса Джуда и заберет машину. Сам он вести ее не в состоянии.
– Вот напасть, а? И парень вроде неплохой.
Достойного ответа на эту реплику не существовало, и Берди промолчала. Но Цикада уже разговорился, поэтому не нуждался в поощрениях.
– Да, неплохой. Не ожидал. Я-то думал, он какой-нибудь аферист с хорошо подвешенным языком. А он не такой. Верно?
– Да.
– А вот поди ж ты, бес попутал. Связался с этим подонком Лэмом. Да еще на волю его вытащил.
– Вы до сих пор считаете, что Тревор Лэм убил свою жену?
Цикада Бейкер пожал массивными плечами:
– Не мое это дело – считать, что да как. Но в ту ночь в город никто не приезжал, а то я бы слышал. Никаких чужаков тут не было. А в Хоупс-Энде любой был готов на руках носить Дафну Лэм.
«Дафну любили все».
– Но кто-то же убил ее, – тихо возразила Берди.
– Ага. – Цикада плотно сжал губы и выпятил подбородок. Берди уже думала, что этим ответом он и ограничится, когда он вдруг продолжил: – А если не этот мерзавец ее муж, тогда кто?
«Если Тревор Лэм не убивал ее, тогда кто это сделал?»
– Вы удивились, когда Дафна вышла за него замуж? – промолвила Берди.
Рослый и дюжий Цикада неловко затоптался, словно не привык, что у него спрашивают мнение о вопросах, которые он считал личными.
– Можно и так сказать, – наконец проговорил он. – И удивился, и нет.
Наверное, Цикада рассчитывал, что этот ответ ее устроит, но Берди вопросительно смотрела на него, склонив голову набок. Пауза затягивалась, и ему пришлось пояснить:
– У меня тут паб… сколько уже? Десять? Нет, двенадцать лет. Дафне Хьюит было лет шестнадцать, когда я перебрался сюда. Я знал и ее саму, и мать с отцом. И Лэмов тоже. В то время муж Энни, Милтон, был еще жив. И почти все ее дети тогда жили с ними. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Любому ясно было, что такая девушка, как Дафна Хьюит, на парней из семьи Лэм даже глядеть не станет. Но они и в школу вместе ходили, и в Ганбаджи ездили, и болтались вместе. Все об этом знали. Но как-то само собой принималось, что, когда придет время, Дафна будет искать мужа среди тех, кто ей ровня. Не из богачей, я не об этом, – поспешно добавил Цикада. – Дафна никогда не кичилась деньгами. И Долли тоже. Долли повторяла: важно, каков человек, а не какие на нем шикарные шмотки, где он живет и чем зарабатывает себе на хлеб.
