Но и сам Болдин тоже покинул театр. У него уже было другое дело, которое приносило приличные доходы, правда, к шоу-бизнесу оно отношения не имело.
Еще в начале 1989 года, когда у советских предпринимателей (скоро, скоро их окрестят «новыми русскими»!) появилась возможность сотрудничества с Западом, Болдин и его близкие соратники завязали контакты с компанией «Сиабеко груп», распространившей свое деловое влияние на Канаду, Швейцарию и Гонконг.
Как сообщали тогда газеты, совместное предприятие Театра песни и «Сиабеко груп» получило название SAV Entertainment, где аббревиатура SAV расшифровывалась как совместное предприятие «Сиабеко — Алла». То есть — Seabeco-Alla Venture. Как было заявлено на церемонии подписания контракта, это совместное предприятие призвано способствовать расширению культурных контактов между СССР и Западом и, в частности, даст возможность нашим артистам заявить о себе в полный голос там, а зарубежным звездам регулярно наведываться сюда.
Президент «Сиабеко груп» Борис Бирштейн сказал тогда:
— В рок-музыке я, честно говоря, разбираюсь плохо, но мой вице-президент утверждает, что в СССР этот вид музыки популярен…
И подписал договор.
«Действительно, — соглашался Болдин, — многие зарубежные вопросы мы тогда решали не через театр, а через эту фирму. Потом, уйдя из театра, года три я занимался не шоу-бизнесом, а торговлей, изготовлением всякой продукции».
Собственно, в начале 1990-х все активные люди занимались этим. Торговали, чем придется.
А фирма «Сиабеко» и Борис Бирштейн особо прогремят в 1993 году, когда начнутся выяснения отношений между ветвями российской власти. Бирштейн оказывал щедрые услуги министрам ельцинского правительства и их женам, о чем станет известно широкой общественности. Все эти скандалы закончатся в октябре штурмом Останкино и выстрелами по Белому дому из танковых орудий.
После 1993 года Болдин вернется к шоу-бизнесу, но уже на качественно ином уровне. Именно фирма SAV Entertainment будет устраивать в России гастроли самых ослепительных западных звезд — Элтона Джона, Дайаны Росс, Стинга, Давида Боуи, Тины Тернер.
Фирма «Алла» начала заявлять о себе оригинально — с запаха. В июле 1992 года в концертном зале «Россия» Пугачёва представила прессе и другим заинтересованным лицам первую коллекцию своих новых духов. С характерным названием «Алла».
«О выпуске своих фирменных духов мы задумались за несколько лет до этого, — рассказывал Болдин. — Тогда мы вообще выпускали много всего с именем Аллы: майки, календари, значки. Театр во многом жил и благодаря этой статье дохода».
Первоначально переговоры о пугачёвском аромате велись с нашей фабрикой «Заря», но потом, когда широко распахнулось окно в Европу, внимание Пугачёвой привлекла французская фирма Sogo — не Chanel, конечно, но все-таки недурно пахнет. С французами подписали договор в мае 1991 года, и началась работа парфюмеров.
«Месяца два мы выбирали запах, — продолжал Болдин. — Нам присылали из Франции образцы в маленьких пузыречках, мы их пробовали. Причем за один раз много не нанюхаешься, поэтому вся эта процедура растягивалась».
Алла настолько увлеклась, что сама сделала эскиз коробочки для духов и рисунок на ней — незатейливое графическое изображение женской головки. Мы уже привыкли к тому, что она всегда стремится охватить своим вниманием все. Ее духа хватило и на духи.
В том же 1992 году, в сентябре, Алла Борисовна в очередной раз отправилась в Швейцарию. Она полюбила эту страну и главным образом город Цюрих, где за сто лет до нее проживал молодой Ленин. Пугачёва, кстати, часто дефилировала мимо того дома на маленькой улочке, где он когда-то занимал целый этаж. Там есть соответствующая мемориальная доска. Пугачёва уверяла, что тут она даже вела мысленные беседы с вождем пролетариата. Почему нет? Они фигуры равновеликие.
Однако на этот раз элегических прогулок не было: Пугачёва приехала делать пластическую операцию. Точней несколько операций. Ей надо было избавиться от лишнего веса. Он давно стал проблемой для звезды. В клинике она омолодилась, как в русской сказке со швейцарским сюжетом.
Но чувствовала себя скверно. Не морально, а физически. Все время держалась температура.
Она обращалась к здешним врачам, но те не увидели ничего серьезного. В полугорячечном состоянии Пугачёва провела в Цюрихе неделю, ожидая, когда недомогание пройдет своим чередом. Потом все-таки отправилась в Москву.
Домой она прилетела с температурой 42. Болдин, ее вечный спаситель, немедленно вызвал врача. И тот, по сути дела, начал делать операцию тут же: начиналось заражение крови. Швейцарские виртуозы сумели занести инфекцию в самое дорогое тело России.
Пугачёва была на грани смерти. «У прощальной черты», как пела она когда-то в начале семидесятых.
Аллу доставили в городскую больницу № 15, где она провела десять дней. Это обычная городская больница, в то время там не было никаких ВИП-палат. Но для Пугачёвой, конечно, нашли отдельную. Больница, кстати, находится совсем недалеко от ее бывшего дома в Вешняках.
Лечащий врач Михаил Алшибая потом с улыбкой рассказывал, как перед утренним обходом Алла Борисовна не позволяла войти в палату, пока она не причешется и не накрасится.
Болдин оставался с Пугачёвой все эти дни. Заходили и приятели, например, Сергей Крылов и Аркадий Укупник. В общем, для рядовых клиентов больницы всё это выглядело как небольшое шоу, почти «рождественские встречи».
Газета «Московский комсомолец» с характерной аффектацией отмечала, что Пугачёва «заметно помолодела, а ее фигура теперь мало чем отличается от фигуры ее красавицы-дочки, экс-танцовщицы группы "Рецитал"».
Сама Алла назвала все случившееся «смертью и вторым рождением». Она много раз говорила, что очень изменилась после этого. Стала почти другим человеком.
Правда, за полгода до операции Алла бросила курить, но после операционного стола вернулась к тридцатилетней привычке. Хотя тот же врач Михаил Алшибая говорил, что ей надо заняться спортом и вообще начать вести здоровый образ жизни. Но Пугачёва и спорт — две вещи несовместимые.
Стремление Пугачёвой омолодиться молва связала с ее новым увлечением. Увлечение было диковинным — сторонилось журналистов, выглядело сумрачно. Называлось оно Сергей Васильевич Челобанов. Именно так, по имени-отчеству, принято величать его в эстрадных кругах. Он прибыл в Москву из города Саратова. Там он, кстати, поначалу был более известен не как музыкант (хотя музыкой занимался с четырех лет), а как боксер. В свое время Челобанов даже стал чемпионом Саратовской области по боксу. У Челобанова было две судимости — за угон автомобиля и кражу синтезатора. Непростой персонаж.
До сих пор не очень ясно, как он сумел завязать какие-никакие контакты в высших сферах столичного шоу-бизнеса: Челобанов славится своей нелюдимостью, а также тем, что исполняет несколько странную музыку. Здесь, в Москве, у Сергея была своя группа H-band, и кто-то принес ее записи Пугачёвой. Она послушала и, как и в случае с Кузьминым, захотела познакомиться поближе. Это был 1990 год.
