На какое-то время я задумалась, переваривая услышанное, его слова не укладывались у меня в голове.
– Тео, – медленно произнесла я, дожидаясь, пока он посмотрит на меня. – Ты не можешь просто заглушать свои чувства в надежде, что они исчезнут. Ты не можешь такое игнорировать, об этом нужно разговаривать, это важно. Я не поменяю своего отношения к тебе только из-за того, что ты расскажешь мне о своих чувствах.
Выражение его лица смягчилось.
– Я знаю, – он снова подошел ко мне, я не отстранилась. – И я над этим работаю, правда.
Я промолчала; смотрела на обеденный стол, туда, где лежал телефон Тео. Экран все еще был разблокирован, и на нем светилось сообщение от его отца. Тео ласково взял меня за подбородок.
– Я не собираюсь с ним встречаться, – сказал он. – Пока идут разбирательства по делу, он не должен контактировать ни со мной, ни с мамой. Но он очень хочет поговорить. Я не знаю, как поступлю. Я пока не готов об этом говорить, для этого еще не пришло время.
Тео заглянул мне в глаза.
– Но ты станешь первым человеком, с которым я захочу это обсудить.
Я едва заметно улыбнулась.
– Я знаю, как тебе тяжело, правда, знаю. И когда ты захочешь об этом поговорить, я буду рядом. Я знаю, это все не столько про тебя, сколько про меня, но мне действительно нужно знать, что я могу доверять тебе.
– Розалин, – Тео посмотрел на меня, и на его лице появилось такое выражение, какого я никогда раньше не видела: мягкое и нежное. И я почувствовала, что он хочет обо мне заботиться, холить и лелеять – всегда. – Я доверяю тебе как никому другому на целом свете.
– Я тоже тебе доверяю, – глаза защипало от слез. Я быстро их сморгнула. – Но ты по-прежнему хранишь от меня секреты.
Я гнула свою линию.
Он отпустил мой подбородок, но я не сдвинулась с места, даже когда он взял меня за руку и сплел наши пальцы.
– Я больше не буду этого делать. Никогда. Больше никаких секретов.
Я посмотрела на него из-под ресниц.
– Обещаешь?
Он поднял мою руку и положил себе на грудь, туда, где сердце, прямо как в тот раз, когда мы целовались в канун Нового года.
– Положа руку на сердце.
Тем же вечером я рассказала родителям о нас с Тео. Они просто сидели и молча слушали, переглядываясь, но ничего не говоря в ответ.
Когда я закончила, они дали понять, что приняли это к сведению, кивнули и установили несколько новых правил. Я не обратила на них никакого внимания и вовсе не собиралась им следовать. А затем родители вернулись к себе в спальню, им хотелось обсудить новости. Они разговаривали тихо и приглушенно.
Но стены оказались тонкими, и мне все равно было слышно, что они говорят. Я поднялась на второй этаж, чтобы уйти к себе, но помедлила и не стала уходить с лестницы: мне хотелось еще немного послушать. Родители переживали и жаловались на безрассудство Тео. Их беспокоило, что я потрачу много сил и энергии на того, кто мне не подходит, и в конце концов он причинит мне боль, ситуация повторится.
Но хуже всего было то, что я волновалась о том же самом. Даже несмотря на обещания друг другу стать более открытыми и не держать друг от друга секретов, все эти переживания крутились у меня в голове и не желали уходить.
И мне просто пришлось поверить, что все то доверие, которым я его наградила, стоило того, что мы этого стоили.
Глава 22
Странным образом желание Тео исполнилось: буквально через несколько дней родители пригласили его на ужин.
Я привыкла к тому, что в отношениях с моими родителями периоды заботы сменялись периодами отчуждения. На какой-то миг мне удавалось увидеть за их холодностью тех, кем они были прежде, но в следующую секунду они отстранялись и общались со мной только по делу: хотели убедиться, что дома порядок и быт налажен. Но приглашение Тео было равносильно предложению перемирия. Они показывали этим, что уважают мои решения и хотят участвовать в моей жизни.
Если сравнивать с тем изобилием, что наготовила для нас Ники, когда я была у них с Тео, то сам обед был ужасен. Моя мама никогда не считала себя великим шеф-поваром и определенно им не была. И с этим ничего нельзя было поделать, жаркое получилось практически несъедобным. Но Тео отчаянно хотелось улучшить впечатление о себе, поэтому он был невероятно учтив. И даже несмотря на полусырую, залитую маслом жареную картошку, вечер получился отличный, Тео все равно ее проглотил и, широко улыбаясь, сказал маме, что получилось невероятно вкусно.
После обеда родители повеселели, и мама даже сказала, что Тео «славный мальчик». Я знала, на большее рассчитывать и не приходится, и когда почувствовала наконец, что они его одобряют, счастью моему не было предела.
Тео старался. Он на самом деле старался. Было очевидно, что ему хотелось загладить собственное молчание об отце, и поэтому он отчаянно хотел мне показать: я могу ему доверять, и я действительно ему доверяла. Выражаясь метафорически, мы вместе спрыгнули с утеса. Держась за руки, мы вместе преодолевали преграды, а тем временем все падали и падали и больше друг в друга влюблялись.
Тео хотелось каждый момент наполнить смыслом. В то время как мне нравилось оставаться дома и, свернувшись клубочком, смотреть кино, Тео любил проявлять спонтанность. Он часто возникал на пороге моего дома и требовал, чтобы я пошла с ним; мы заскакивали в поезд и ехали в Лондон, а затем смешивались с толпой людей на станции Лондон-Ватерлоо или терялись на узеньких пешеходных улочках, где торговали цветами, едой и антиквариатом. А если нам нечем было заняться, мы шли в парк и сидели на качелях, держась за поручни замерзшими руками, разговаривали о наших родителях, школе и всяких пустяках. Ему всегда хотелось куда-нибудь выбраться – куда угодно. Тео был импульсивным и легковозбудимым – полная противоположность мне, но именно поэтому он так будоражил. Он умел вывести меня из зоны комфорта.
Я была одержима Теодором Локхартом и совершенно ничего не имела против.
Когда начался март, мы с Тео встречались уже два месяца, погода становилась все теплее, и казалось, что жизнь наконец наладилась.
– Место отстой, – сказал однажды вечером Тео, когда мы выходили из небольшого французского ресторанчика, где только что поели. Мы шли по улице вдоль текущей через город реки, и Тео крепко меня обнимал. Легкий ветерок сдувал с моего лица волосы.
Я улыбнулась и уткнулась лицом ему в грудь.
– А я тебе говорила, фастфуд лучше улиток.
– Не говоря уже о том, что порции такие крохотные и стоят больше, чем все, что на мне надето, – едва слышно пробормотал он. Я подавила смешок. После секундного молчания он вздохнул, признавая свое поражение. – В следующий раз идем в «Макдоналдс»?
Я улыбнулась: наконец-то Тео сдался и согласился с тем, на чем я настаивала последние несколько недель.
