Постепенно к ней стала возвращаться надежда. На протяжении десяти лет Олия следила за двойной жизнью Джошуа Перла. Наблюдала, как тот готовит свое освобождение. И понимала, что он делает всё это ради любви. Когда он уезжал из Парижа, она ждала его, как законная супруга. Когда возвращался – не позволяла себе и близко подойти к лавке.
Время шло.
Олия стала читать книги.
Научилась играть на фортепиано.
Она ходила на занятия в школы и в университет. Работала в типографии, в ювелирном магазине, в шляпной лавке… Все удивлялись, что пятнадцатилетняя девчонка так хорошо знает довоенную моду. Олия выучила латынь и греческий. Она позировала художнику, который был от нее в восторге. Лишь художник мог запечатлеть то, что ускользало от фотографов.
Однако в этом мире ничто не длится долго. Спустя какое-то время люди стали замечать, что Олия не стареет. Шляпник задавал вопросы. Преподаватели оставляли после занятий, чтобы поговорить с глазу на глаз. Художник поймал ее на улице рядом с мастерской.
– Признайтесь мне.
– О чем вы?
– Мадемуазель, я вас умоляю…
Она убегала, пряталась, обрывала связи. Лишь Джошуа мог однажды избавить ее от этой бесконечной гонки.
И она продолжала бродить около его лавки. Когда Джошуа уезжал, заходила в квартиру. Однажды ночью она даже спасла сокровища от воров, придвинув все чемоданы к двери.
И, несмотря ни на что, она все-таки его потеряла.
Сначала Олия увидела, что в окнах нет света. По лавке, разглядывая руины, шатались зеваки. Олия тоже вошла. Наверху полицейские допрашивали соседей. Никто не знал, что произошло. Кто-то говорил о девках, которых Джошуа принимал в подсобном помещении.
– Но я ничего не знал о его личной жизни, – добавлял сосед с деланым смущением.
– Он, наверное, зарабатывал большие деньги, – замечала дама.
Олия поднялась наверх. Посмотрела на вывернутый паркет и раскуроченные стены. Видимо, воры искали тайник.
По квартире равнодушно ходили полицейские. Их дубинки задевали и роняли на пол уцелевшие фарфоровые фигурки с полок.
Несколько лет она пыталась найти его. Безрезультатно. В конце концов Олия прекратила поиски.
Она стала танцовщицей и каждые четырнадцать лет начинала карьеру заново. Она блистала несколько сезонов, затем переезжала. Олия объехала весь мир. Она называла себя Ребеккой, Саломеей, Наоми, Жанной, Селестой и Клер-Мари.
Я перечитываю эти строки. Никогда бы не подумал, что напишу подобное. Ничто в моей жизни не предвещало знакомства с феями. Я их всегда терпеть не мог, считая чем-то вроде сказочного вторсырья, которым пользуются все кому не лень.
Воображение каждого человека уникально. В голове у нас могут водиться самые невероятные существа, целые выдуманные народы… Но феи и гномы – какая банальность! Зачем верить в то, что выдумали другие?
Однако некоторые встречи переворачивают нас на спину, как черепах. И, пользуясь нашей беспомощностью, заставляют поступать по-своему.
Она знала, что в конце концов найдет его. Это произошло случайно. Один пожилой танцор похвастался, что выгодно продал целую гору старых балеток, приобретенных по случаю на барахолке. Покупателем был какой-то чудак с серыми глазами.
Олия направилась по следу. Осторожно расспрашивая уличных торговцев и билетных кассиров, прислушиваясь к разговорам вокруг и голосу собственного сердца, она наконец оказалась у небольшой реки, петлявшей через чащу. На другом берегу стоял дом.
Она вошла в воду и увидела Илиана.
У его ног резвились три собаки.
Олия поселилась неподалеку. Стала плести на продажу корзины из ивы. Это ремесло она освоила давным-давно, еще когда была феей.
Собаки Перла не чувствовали ее присутствия. Пользуясь этим, она часто наблюдала за ним, спрятавшись в траве.
Иногда она оставляла лодку рядом с мостками для стирки белья, чуть ниже по течению, и плавала среди кувшинок.
Именно там Олия однажды увидела четырнадцатилетнего мальчика, который фотографировал лягушек.
Это был я.
30. Мальчик-с-пальчик
Четверть века спустя я вновь смотрел на эти мостки для стирки. И вспоминал снимок, который сделал в тот день. В лодке, наполненной ивовыми прутьями, стояла девушка. Вместо весла у нее была длинная жердь. Она спокойно позволила себя сфотографировать, и я обрадовался. Обычно девчонок сложно уговорить позировать.
Теперь мостки для стирки были наполовину разрушены. Как дом господина Перла. Как мои воспоминания. Единственный свидетель – светлый пожилой человек – покоился в заросшей могиле рядом с домом.
Но как же быть с посылкой? Она-то существовала в реальности. И я не мог просто проигнорировать факт ее появления под моей дверью. Возможно, объяснение крылось в ней самой.
Вернувшись в Париж, я снова изучил содержимое ящика. Осторожно встряхнул коробочки с пленкой, проверяя, не пропало ли что.
В тот же вечер я отправился обратно к семье, захватив с собой посылку. Меня встретили хорошо: без особых эмоций, без упреков. Никто не знал, что я переживаю.
Жизнь вновь вошла в привычное русло.
Иногда во время обеда или ужина я уходил в ванную, чтобы проверить, не пропала ли посылка, спрятанная под раковиной.
В ближайшем городке был магазин, где проявляли старые пленки. Продавец удивился, увидев, какую древность я принес.
– Пленки вашей покойной бабушки?
Я объяснил, что это мои фотографии и что я до сих пор жив. В доказательство чего неестественно расхохотался.
– Использованы только четыре пленки, но проявите все семь. Я не знаю, какие именно с фотографиями.
Продавец попросил заплатить сразу, потому что клиенты часто забывают неоплаченные заказы.
– Не развешивать же чужие фотографии у себя в гостиной, – пояснил он.
Проявка длилась целую вечность. Пленки пришлось отвезти в дальнюю лабораторию. Возвратить их обещали почтой. Они сказали, что позвонят. Но всё не звонили. Я уже уверил себя, что пленки потеряли и просто не знают, как сообщить мне об этом. Я снова сходил в фотоателье. Меня отправили домой, уверив, что всё в порядке, просто надо подождать.
Через пару дней, когда я чистил баклажаны на кухне, раздался звонок. Фотографии прибыли. Я чуть палец себе не отрезал.
– Хотите сразу просмотреть? – спросила дама, доставая пакет.
– Нет.
Она назвала цену.
– Я уже заплатил молодому человеку.
Она посмотрела на пакет и на счет.
– Вы заплатили за четыре пленки.
