– Олия.
– Ты думаешь о ней? О том, что с ней происходит в эту самую минуту?
– Нет.
– Почему?
Илиан не ответил.
– Ты должен ее вообразить, – сказал Александр.
– Я не хочу.
– Всё начинается с воображения. Жизнь следует за воображением, как маленькая собачонка. Когда люди поверят в это…
В темноте капитан сделал жест, который Перл угадал лишь по шуршанию рукава. Этот жест говорил о войне. Александр прибавил:
– Всё это кончится, и ты снова увидишь Олию.
Неужто он и вправду слышал, как вскипают в глубинах души секреты Джошуа Перла?
– Увы, никто не готов поверить… – продолжал Александр. – Всем нужны доказательства, понимаешь?
От этого разговора Джошуа растерялся и в то же время почувствовал себя чуть менее одиноким.
– Им понадобятся доказательства.
Самолет так и не прилетел. Ни один парашют с оружием не опустился на лавандовое поле. На рассвете Александр и Джошуа расстались.
Однако благодаря этому странному ночному разговору Перл испытал нечто вроде озарения.
Тааж обрек Илиана на ссылку, из которой тот тщетно искал выход. И вдруг он понял, что нужно попытаться изменить сам мир, куда его заточили. Мир, чьи обитатели не верили в реальность волшебных королевств, откуда он родом. Лишь сомнение – тюрьма. Но он разрушит ее с помощью доказательств. И тогда сможет вернуться домой наперекор судьбе.
Илиан найдет доказательства. Соберет их воедино, одно за другим.
А пока он будет выживать.
Иногда случались предательства.
Капитан Александр говорил, что война превратила его в чудовище правосудия. Потому что даже самые праведные сражения чудовищны.
Во время великих сражений происходили и чудеса: люди совершали подвиг, жертвуя собой.
Однажды Джошуа Перл проснулся в стране, где царил мир. Враг был повержен.
Джошуа присутствовал при встрече Терезы Пилон с сыновьями. Стоя чуть поодаль со шляпой в руках, он испытывал смущение. Его пытались вовлечь в общее веселье, однако теперь он чувствовал себя лишним в миндальных владениях.
На следующее утро, когда все еще спали, Перл решил уйти. Одеваясь на кухне, он обнаружил на столе небольшой пакет с надписью «Илиан».
Кто-то догадался, что утром Илиан уйдет.
Он сунул пакет в сумку, не распечатывая. Оставил это удовольствие на потом.
Проходя мимо миндального дерева, сорвал про запас пригоршню орехов. На дворе было 20 августа 1944 года.
Спустя два часа на дороге он увидел колонны солдат-освободителей. Дети сидели верхом на пушках. Он запрыгнул в одну из праздничных повозок, как запрыгивают в автобус, и три дня ехал на север в обстановке ярмарочного веселья.
Лишь на въезде в Париж Джошуа Перл подумал, что пора наконец открыть маленький пакет.
Он сразу же узнал длинную кожаную повязку и веревку, завернутые в тетрадный листок.
Все звуки вдруг потускнели, смешались, превратившись в сплошной глухой гул.
Он держал в руках пращу из своего детства. Ту самую, с которой не расставался вплоть до последней ночи, когда покинул королевство. Предмет из другого мира настиг Джошуа в его ссылке.
Внутри свертка на голубом разлинованном листке старательным детским почерком были выведены слова капитана Александра: «Им понадобятся доказательства».
22. Ведьма
– Кого вы заперли в стеклянной комнате? – спросил Тааж, внезапно появившись в помещении охраны.
Начальник стражи шел быстро, но старый Тааж не отставал ни на шаг.
– Его величество не сказал вам? – спросил Аран.
– Нет.
Тааж знал только, что кого-то поймали возле источника. Ян всё меньше поверял ему свои планы. После трех лет заключения Тааж вернулся, чтобы служить молодому королю, но своей прежней власти пока вернуть не мог.
– Кто в комнате? – повторил он.
Аран знал о магии Таажа и не хотел с ним связываться.
– Я бросил туда раненую львицу, – ответил он, чтобы что-то ответить. – Она трижды превращалась.
– В кого?
– В ласку, в птицу, затем в львицу. Больше мне ничего не известно. Даже король не знает ее имени.
Аран ускорил шаг. Он только что вернулся с осмотра укреплений и насквозь промок. Снаружи бушевала настоящая буря. Ураганный ветер вздымал огромные волны и пригибал к земле старые кедры.
По коридорам сновали стрелки с фонарями. На стенах висело оружие.
– Позволь мне подняться в стеклянную комнату, – попросил Тааж.
– Приказано никого не впускать.
– Этот приказ не касается меня.
– Помню, раньше вам не нравилось наверху…
Тааж вздрогнул. Он тоже помнил годы, проведенные в этой ужасной одиночной камере, чьи стеклянные стены убивали магию. Он сам когда-то построил ее для заточения непокорных колдунов.
– Если король прикажет вас впустить, я повинуюсь, – сказал Аран.
Когда они проходили через решетчатые ворота, к ним присоединилось еще четверо стражников, и Таажа мягко выпроводили вон.
Аран и его люди поднимались на самый верх черной башни. Становилось всё холоднее. Казалось, лестнице не будет конца. Ветер свистел оглушительно. Сквозь бойницы иногда было видно, как над морем птицы борются с бурей. Аран оставил людей на ступенях и вошел к королю один.
Дверь закрылась, воцарилась тишина.
Молодой король сидел перед огромным окном идеально квадратной формы.
Стекло, как в витраже, делилось на небольшие фрагменты, со свинцовыми швами между ними. Добавление ртути позволило сделать окно абсолютно прозрачным снаружи, но зеркальным изнутри. Узник, глядя в него, видел лишь свои многочисленные отражения, от которых начинала кружиться голова.
Аран не сразу заметил Олию. Он даже решил, что король созерцает пустую камеру. Подойдя ближе, начальник стражи наконец разглядел пленницу.
Она сидела в углу комнаты. Она думала, что обнаружила так называемый мертвый угол, где ее не будет видно. Олию заперли ночью. Обессиленная, она уснула, чтобы хоть ненадолго забыть о кошмарной погоне.
Накануне у источника белая пума первой почувствовала присутствие Яна и его стрелков. Еще не спавшая Олия услышала, как подстреленное животное упало на землю. Стрелки увидели вскочившую девушку. Ее тоже прострелили бы насквозь, и не один раз. Но король приказал взять ее живой.
Однако в следующую секунду, когда девушка превратилась в ласку и скрылась в колючем кустарнике, король понял, что они играют не на равных.
