Леонид быстро махнул Лиле, призывая ее выйти за дверь и не попадаться на глаза Кате. Удивленная, она послушалась и осторожно отступила.
– Милая, я сейчас приду, только кофе выпью. – Леня похлопал дочь, по-прежнему лежавшую лицом к стене, по плечу и вышел из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ухватив растерянную Лилю за локоть, он отвел ее подальше от палаты.
– Что случилось? – моментально забеспокоилась она. – Что с Катей?
– С Катей все в порядке, идет на поправку, через пару дней можно будет забирать домой.
– Слава богу, – выдохнула Лиля, разом обмякнув и утратив опору под ногами. Леня, продолжавший поддерживать ее под локоть, подвел Лилю к облезлому деревянному стулу и помог присесть. Сам примостился рядом, не выпуская ее руки.
– Но… – продолжил он, и Лиля подняла на него усталый взгляд.
– Что-то не так?
– Я даже не знаю, как сказать… – Он поскреб отросшую щетину и смутился, кажется, он и душ не принимал после той драки. На всякий случай отодвинулся подальше и решил сообщить правду: – Вика успела настроить Катю против тебя, – это «тебя» прозвучало настолько естественно, что Лиля даже не обратила на него внимания. Да и не до этого было.
– О чем ты? – предчувствуя беду, переспросила она.
– О том, что она сказала Кате, будто ты сумасшедшая и хочешь ее украсть.
– Что? – Лиля подскочила и сделала непроизвольное движение в сторону палаты, но Леонид схватил ее за руку, не давая совершить ошибку.
– Лиля, послушай меня, мы не в силах сейчас это изменить, нам нужно просто действовать в предложенных обстоятельствах.
– Да как она могла? – Лиля начала заводиться. – Какая же она все-таки сволочь! Мало того, что украла у меня дочь, так еще и настроила ее против меня!
– Катя еще ребенок, ее можно перенастроить куда угодно, просто нужно действовать аккуратно, – осторожно забросил удочку Леонид.
– Что ты предлагаешь? – с трудом успокаиваясь спросила Лиля.
– Под предлогом заботы о ней вы с мальчиками переезжаете ко мне…
– Что?
– Все пристойно, – тут же перебил Леонид, отчего-то смутившись, – у нас несколько комнат. Одна Кате, одна тебе, одна мальчикам, а я посплю в гостиной на диване, все равно это мое любимое место. А у тебя будет предлог и время побыть с ней наедине и доказать, что о лучшей матери и мечтать нельзя. Да и мальчишкам будет проще добираться, я могу их подкидывать утром в школу, мне по пути.
– Но у меня же ночная работа, – покачала головой Лиля, – я просто физически не смогу днем быть с Катей, а вечером выходить сюда.
– Бросай работу, ты же устроилась на нее из-за Кати, а теперь она будет рядом с тобой двадцать четыре часа в сутки!
Немного помолчав, он решил прибавить для пущей убедительности, решив, что корень Лилиной неуверенности кроется именно в нем:
– Меня дома практически не бывает. Я почти все время на работе.
– Это меня беспокоит меньше всего, – покачав головой, усмехнулась Лиля.
* * *
– Вот, я запекла картошку с розмарином и курочку. – Лиля хлопотала на кухне, совершая привычные действия, которые сейчас ощущались как нечто из ряда вон выходящее.
Она волновалась так, словно от сегодняшнего ужина зависела вся ее дальнейшая жизнь. Впрочем, так оно и было. Леня провел с Катей разъяснительную работу, постаравшись ее переубедить и уговорить принять Лилину помощь. Девочка, уставшая спорить с отцом, согласилась. Но на Лилю и ее сыновей смотрела волком.
Лиля же, со своей стороны, взяла честное слово с Матвея и Гоши, что те ничего не скажут сестре, пока она не даст добро. В Матвее она не сомневалась, а вот Гоша вызывал опасения, поэтому тянуть было нельзя, мосты следовало налаживать немедленно.
Она очень старалась и приготовила вкусный ужин, в духовке томился вишневый штрудель – ее коронное блюдо. Мальчики оценили материнскую стряпню на ура – спустя несколько минут тарелки были пусты.
– Ловко ты с розмарином, – одобрительно прогудел Леонид, приканчивая уже вторую порцию, – обычно его или недостаточно кладут, или перебарщивают.
Лиля слабо улыбнулась Леониду, не отрывая взгляда от Кати. Девочка не прикоснулась к содержимому тарелки.
– Катюша, ты почему не ешь? – наконец решилась спросить она.
– Я ненавижу такую картошку, – пробурчала Катя и со стуком отодвинула от себя тарелку.
– А курочка?
– И курицу ненавижу, она воняет.
– Катя, – предупреждающе вступил Леонид, но девочка его проигнорировала. Он судорожно схватил стакан с водой и сделал большой глоток.
– Мама всегда готовит то, что мне нравится, – продолжила гнуть свое Катя.
Поперхнувшись водой, Леонид громко закашлялся.
– Да мама вообще не готовит, – отдышавшись, припечатал он дочь.
– Неправда! – тут же вспыхнула девочка. – Она варит вкусные макароны.
– Давай и я сварю тебе макароны, – вскочила Лиля, но в спор неожиданно вклинился Гоша, уже прикончивший свою порцию и косившийся на кастрюлю с добавкой.
– Не выпендривайся, – неожиданно вступился он за мать, – не в ресторане.
– Гоша! – воскликнула Лиля. – Я ведь действительно не знаю, что Катя любит.
– Кого это волнует? Пусть скажет спасибо, и все, – проявил свойственное ему упрямство Гоша.
– Гошенька, не надо, мне не сложно сварить макароны. – Лиля предприняла отчаянную попытку сохранить хрупкое перемирие.
– Я не хочу есть. – Катя отодвинула стул и встала.
– Сядь, – тихо, но отчетливо приказал Леня.
– Папа, но я не хочу, – тут же заканючила Катя, но Леня не сдвинулся:
– Сядь, я сказал. Встанешь вместе со всеми, когда доешь.
Катя рухнула на стул с недовольным видом и, скрестив руки на груди, надула губы.
– Катюша, не надо давиться. – Лиля забрала тарелку девочки с нетронутым ужином, но не успела донести ее до мойки.
– Мама, можно? – попросил Матвей, желая сделать матери приятное.
– Конечно, – кивнула растерянная Лиля.
– Мне тоже! – включился Гоша, и Лиле стало немного легче – значит, ужин ей все-таки удался.
Снабдив сыновей добавками, она ловко достала из духовки ароматный штрудель, отрезала кусочек и, положив на блюдце, протянула его Кате.
– Давай тогда чай со штруделем? Ты любишь вишневый? – примирительно предложила она.
Катя перевела на Лилю взгляд, и та затаила дыхание – прозрачные светлые глаза, точь-в-точь как у нее, только взгляд не мягкий и покорный, а колючий и злобный, как у маленького волчонка.
Не сводя глаз с Лили, Катя протянула руку к блюдцу и, взяв его, перевернула содержимое на белую скатерть, которую Лиля постелила для торжественного ужина.
