Подойдя к девушкам, притормозил, мучительно пытаясь вспомнить, кому предназначается какой напиток. Решил действовать по наитию, протянет чашку и отследит реакцию. Но не успел он протянуть латте брюнетке, как у той зазвонил телефон. Звонок был явно долгожданным, девушка дернулась, вставая, и врезалась в Матвея.
Кофейная жижа немедленно расплескалась по светло-голубому свитеру, а толстая белая чашка с грохотом свалилась на пол, разбиваясь на мелкие осколки.
– Что за на… – возмутилась было девушка, но телефон продолжал трезвонить, и она, поколебавшись между выволочкой нерадивому официанту и звонящему, выбрала последнего. – Да, – бросила она в трубку и быстрым шагом заторопилась к туалету – разговор явно намечался интимный.
Лиза, естественно, обратившая внимание на грохот, решила не вмешиваться – пусть пацан сам нюхнет пороху.
– Извините, пожалуйста, я не хотел. – Матвей присел и принялся судорожно собирать осколки чашки, тихонько чертыхнулся, когда один из них поранил ему руку, – я сейчас все уберу и принесу новые напитки.
– Да ладно, бывает, – проворчала вторая девушка, улыбнувшись симпатичному парню.
Лиза тем временем направилась к бармену:
– Кофе сделай за счет заведения, а бой запиши на меня, – вздохнула она, вспоминая свои первые дни на работе.
Пацана было искренне жаль, тот действительно делал все, что мог, и сейчас был на грани слез, понимая, что потерял часть драгоценного заработка.
– Разделим на двоих, – вздохнул бармен, включая кофемашину.
* * *
– Кофе и рубашка, – мрачно потребовал Кирилл, выходя из душа и вытирая влажные волосы. С Машей они вчера заключили хрупкое перемирие, цветам она обрадовалась, а он сделал вид, что забыл о ее шантаже. Но к тяжелой теме еще предстояло вернуться. Необходимость в очередной раз выяснять отношения портила настроение даже больше мерзкой слякотной погоды и зарядившего с ночи дождя. В следующий раз никаких обязательств, максимум на ночь и за деньги.
– Рубашку сейчас принесу, – с готовностью кивнула Маша.
– А кофе? – нахмурившись, уточнил Кирилл.
– А кофе в кофемашине, – пожала плечами девушка, удаляясь вглубь квартиры за свежевыглаженной рубашкой.
Это тоже разозлило. За долгие годы совместной жизни Лиля выучила его распорядок, и каждое утро его ждала не только свежая рубашка, галстук, носки и костюм, но и чашка кофе, запаренная овсянка и свежевыжатый апельсиновый сок. И пусть это делала домработница, Лиля все равно заботилась о том, чтобы Кирилл получал нужное вовремя. Но Маша не Лиля, сравнения были неуместны.
– Маша, нам надо поговорить, – нахмурился Кирилл, когда любовница вернулась с рубашкой в руках, но та, словно чувствуя, что собирается услышать нечто неприятное, перебила:
– Кирюша, у тебя встреча с застройщиками в восемь утра. Выходить лучше сейчас, документы я с вечера положила тебе на стол, ты их просмотри. А кофе я тебе куплю в кондитерской и принесу.
– Маша, – Кирилл не поддался на уловку, – Маша, мне нужно вернуться, понимаешь? Вчера в палате у Кати был этот следователь, Павлов, вместе с Лилей. Ночью. Ты понимаешь, что он возьмет Лилю в оборот и она выложит все, что знает? И тогда нам обоим крышка.
– С чего ты взял? – слабо возразила Маша, чувствуя, что теряет почву под ногами.
– Ты что, меня не услышала? Он был ночью в палате вместе с Лилей. – Кирилл подошел к девушке и взял ее за руку, пристально глядя в глаза и пытаясь выглядеть влюбленным и ранимым. Получилось не очень.
– А что твоя жена делала ночью в больнице? – пробормотала Мария.
– Это неправильный вопрос, Маша. Моя жена там работает сиделкой, смотрит за больной дочерью. Правильный вопрос – что там делал Павлов?
– Зашел навестить девочку? – предприняла последнюю попытку Маша.
– В два часа ночи, прихватив с собой пончики? Ты что, не понимаешь, что он затягивает петлю на моей шее?
Маша отвернулась, чтобы скрыть свои эмоции.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – тихо спросила она.
– Я предлагаю вернуться, помириться с женой, выиграть эти чертовы выборы, а затем тихонько развестись. Маш, ну ты же всегда была умной девочкой. Должна понимать, что другого выбора у нас сейчас нет.
Маша кивнула. Следующая фраза далась ей нелегко, но она была необходима. Для того, чтобы попытаться склеить распадающуюся на части жизнь и продолжить жить дальше.
– Поступай как знаешь, Кирилл. Конечно, ты можешь вернуться к жене и детям. Разве я могу тебе что-то запретить? И, пожалуй, насильно удерживать я тебя тоже не стану. Поэтому иди, конечно. Только ко мне больше не возвращайся.
* * *
– Папа, где мама? – в третий раз за утро потребовала Катя. Бледная, осунувшаяся, но глаза горят. Леня, вздохнув, в очередной раз повторил версию, о которой они договорились с Лилей.
– Катюша, маме после катастрофы нужна реабилитация, она сейчас в санатории, и ее оттуда не выпускают.
– Я хочу ей позвонить!
– У нее нет телефона, ей нужно лечение в полном покое и тишине.
– Мама что, умерла? – От страшной догадки глаза Кати моментально наполнились слезами.
Никогда еще любовь к матери не ощущалась так остро. Она чувствовала себя совсем беспомощной, как будто весь мир отвернулся и ее забросило в огромный океан, в котором она беспомощно барахтается, рискуя в любой момент утонуть.
Впрочем, пока папа рядом, этого, конечно же, не случится, он не даст ей погибнуть, но и папа тоже был каким-то не таким, как обычно. Что-то изменилось, но что именно, она не могла сказать.
– Милая, тебя выпишут через несколько дней, врач сказал, что ты идешь на поправку. Он разрешил долечиваться дома. Я договорился с Лилей, она будет за тобой ухаживать.
– С Лилей? – Катя подскочила в кровати, едва не выдернув капельницу из вены. Леонид успел вовремя, придержал девочку.
– Тише-тише, милая, да, Лиля, твоя школьная медсестра, помнишь? Она врач по профессии.
– Нет, нет, только не она! Я не хочу, папа, она сумасшедшая! – из последних оставшихся сил запротестовала Катя, а Леня обмер.
– С чего ты взяла? Это мама тебе сказала?
– Да. Она сказала, что Лиля сошла с ума и хочет меня украсть! – выпалила девочка и снова чуть не разрыдалась. – Это ее бывшая подруга, она ее всю жизнь ненавидела!
– Нет, милая, мама что-то напутала. – Леонид погладил девочку по голове и прижал к себе, вдохнув родной запах. О том, что через некоторое время у него ее заберут и как он будет после этого жить, он старался не думать. – Лиля очень хорошая, она любит детей, лучше и кандидатуры отыскать нельзя.
– Я не хочу Лилю. – Катя все-таки изловчилась и отвернулась к стене, и в этот момент в приоткрывшуюся дверь заглянул предмет их спора. В руках Лиля держала разноцветные пакеты с игрушками, фруктами и сладостями – с утра она продала последние оставшиеся еще от бабушки золотые часы. Ерунда. Это все не имеет никакого значения, лишь бы ее дочь была жива и здорова. И приняла ее как мать.
