Лиля стояла за тонкой занавеской и боялась дышать. Это она попросила Петра Лукича, которого знала с детства, на случай, если возле дома появится незнакомый мужчина, сказать ему, чтобы уезжал. Сама она боялась встречаться с мужем, переживала, что не хватит сил и мужества, что сдастся, что попросит о помощи и останется с Кириллом, которого ей, несмотря на все, не хватало.
Кирилл же, заботливо поставив букет в машину, решил добиться своего хотя бы частично, иначе покоя ему не будет. Дурацкая привычка, иногда бесившая его самого, – поставленной цели надо было достигнуть. Любыми способами.
Начать он решил с больницы. Врача, с которым они беседовали в тот самый страшный первый день, удалось разыскать без особого труда. Для начала он решил переговорить именно с ним. Надо было показать заботу непосредственным участникам событий. Да и шансов, что простой доктор поделится нужной информацией с друзьями, было куда больше.
Тот, правда, не сразу его вспомнил, но Кирилл зашел с козырей. Протянув визитку, он, немного понизив голос, постарался говорить максимально убедительно:
– Я слышал, что заявка на ремонт вашего отделения рассматривается уже продолжительное время, так вот, я собираюсь ускорить процесс, но вначале мне хотелось бы узнать, насколько вы сейчас готовы к началу капитального ремонта.
– Я так понимаю, что в обмен вы попросите что-то для дочери? – хмыкнул доктор, которого ни на секунду не ввели в заблуждение истинные мотивы Кирилла.
– Ну что вы, я уверен, что вы делаете все, что в ваших силах, – широко улыбнулся Кирилл и даже развел руками, как бы опровергая всю абсурдность подобного предположения.
– Хорошо, когда любящие родственники помогают совершенно безвозмездно, – не менее широко улыбнулся в ответ врач.
– Я знаю, что лечение моей дочери и ее содержание в больнице стоит больших денег, – покончив с политесами, перешел к делу Кирилл, – мне бы хотелось понять, о какой сумме идет речь, и погасить задолженность, если она имеется.
Врач, к его удивлению, пожал плечами:
– Насколько мне известно, на сегодняшний день все счета оплачены. Возможно, это сделала ваша жена. Знаете, она оказалась просто бесценным сотрудником.
– Лиля работает у вас? – ошарашенно переспросил Кирилл, а врач с удивлением кивнул:
– Ну да, санитаркой в ночную смену, а вы что, не в курсе?
– Я… в курсе, конечно, извините, я просто думал, она неофициально, – забормотал Кирилл, но врач, уже потерявший к нему интерес, пожал плечами:
– Вполне официально. Знаете, не каждая мать на такое пойдет ради своего ребенка, работа неблагодарная. А ремонт мы обсудим с главврачом, и я свяжусь с вами.
Коротко кивнув, он дал понять Кириллу, что разговор окончен. Тот еще какое-то время постоял, глядя в спину удаляющемуся врачу. Значит, ночная смена.
* * *
Он снова приехал. Удивительно, но Лиля даже обрадовалась. Наверное, потому, что ей было очень тоскливо. В последние дни она оказалась один на один со своей бедой. Сыновей видела всего пару часов в день, и то только капризного Гошу, который постоянно был чем-то недоволен. Ее радость и опора Матвей сообщил, что нашел подработку репетитором по математике, и возвращался домой поздно вечером, когда сама Лиля была уже на полпути к работе.
Пациенты в ее отделении были молчаливыми, словом не перекинешься. Изредка стонали, приходя в себя или под ослабевающим действием обезболивающих. Лиля пыталась с ними разговаривать, протирать лицо, делать хоть что-то, чтобы немного облегчить их участь, но они оставались безучастны к ее действиям. Она вглядывалась в бледные заострившиеся лица и в который раз убеждалась, что ни один врач не в силах предсказать, выйдет ли пациент из этого отделения или переместится в мир иной даже, несмотря на грамотную медицинскую помощь.
Подобная перспектива пугала, обезоруживала и лишала сил. Ей не хотелось оставаться наедине с мыслями, поэтому, когда дверь открылась и в палату заглянул Леонид, Лиля обрадовалась. Да и он улыбнулся, словно старой знакомой, и протянул руку с бумажным пакетом:
– А я надеялся, что вы здесь, – вместо приветствия произнес он, вваливаясь в палату и немедленно занимая ее всю. – Вот, вчера от бессонницы маялся, напек пончиков творожных. И рад бы сам все съесть, но совесть не позволяет. Разделите со мной?
Вместо ответа Лиля улыбнулась. Леня, осторожно поставив пакет на стул, присел на кровать рядом с Катей, погладил девочку по голове и взял за руку, осторожно подув на маленькие пальчики.
– Как она?
– Без изменений, – покачала головой Лиля и тут же, взяв себя в руки, постаралась звучать оптимистично: – Знаете, в ее положении это уже отличная новость!
– Конечно, – кивнул Леонид. Еще какое-то время он посидел молча, гладя дочь по голове, а затем кивнул на пакет: – Приступим?
– Вообще-то в палатах есть не положено, – заколебалась Лиля, внезапно ощутив, насколько проголодалась, но затем махнула рукой: – Но раз уж я тут все равно убираю, давайте сюда свои пончики! У меня есть чай!
Лиля взяла объемную сумку, в которой носила на работу сменную обувь и термос с горячим сладким чаем (единственное, что поддерживало ее силы среди ночи), но не успела ничего достать. Дверь палаты распахнулась, и в проеме появился букет цветов.
Вслед за ним вплыл Кирилл, улыбаясь, заранее довольный произведенным эффектом. Ему пришлось купить новый букет, утренний он подарил Маше в знак примирения, но новый был еще более роскошный, да и продавец сделала скидку на ночь глядя.
Он открыл было рот, чтобы произнести заранее приготовленную речь, но осекся, увидев Леонида.
– Кирилл? Ты что здесь делаешь, сюда нельзя с цветами, – неловко запротестовала Лиля, ставя сумку на пол и вскакивая со стула, неожиданно смущаясь и осознавая, что вся ситуация выглядит неоднозначно. И хотя за ней не было никакой вины, она все равно почувствовала себя виноватой.
– Так, – медленно протянул Кирилл, игнорируя слова жены о цветах и откладывая букет на стоящий возле двери стул, – значит, от своей жены ты избавился, теперь решил взяться за мою?
– Кирилл, немедленно уходи, – прошипела Лиля, бросая испуганный взгляд на Катю. Та оставалась безучастной к происходящему, но ей почему-то казалось, что девочка просто спит и они могут нарушить ее хрупкий сон.
– А можно на пару слов? – снова игнорируя жену, обратился Кирилл к Леониду, – извините уж, прерву ваш ужин.
Ухмыльнувшись, он кивнул на трогательный пластиковый лоток, в котором аккуратно лежали румяные круглые пончики. Точь-в-точь такие, как мама Лили жарила в детстве.
Леонид, отставив лоток в сторону и не говоря ни слова, вышел вслед за Кириллом в коридор. Лиля не смогла усидеть на месте и кинулась к приоткрытой двери.
– Так, значит? – Кирилл чувствовал себя странно, словно кто-то впрыснул в вены странный коктейль из ярости, страха, бессилия и непонимания.
