– Понимаете, моя сестра в коме, все деньги уходят на ее лечение. Мама устроилась работать в больницу санитаркой, она работает там по ночам, но нам все равно не хватает, у меня еще есть младший брат, – бестолково заговорил он, а Лиза остановилась в недоумении. Парень говорил как человек в отчаянии, но его вещи…
– Да ты на одну свою куртку мог бы семью месяц кормить, – неуверенно возразила она.
– Правда? – Матвей выглядел настолько удивленным, что Лиза не смогла сдержать горестный вздох. Было совершенно очевидно, что он понятия не имел, сколько стоили его шмотки.
– Куртку мне купил папа, но он больше не живет с нами, ушел к своей секретарше, – внезапно выплеснул мальчик и закусил губу.
Лиза остановилась, на долю секунды застыла в раздумьях, а затем снова вернулась за стол. Ее отец бросил их с мамой, когда ей стукнуло десять. Тема секретарши задела ее даже больше, чем лежащая в реанимации сестра. Матвей же, казалось, не обратил ни малейшего внимания на ее движение.
– Сегодня утром мама пришла с работы, и я увидел, что у нее на сапогах порвалась подошва. – Он уже не мог сдержаться. В силу юного возраста был не в состоянии носить в себе весь кошмар, внезапно ворвавшийся в его жизнь. Ему крайне необходимо было обсудить это хотя бы с кем-то, чтобы не сойти с ума.
– Как со школой решать будешь? – совсем другим тоном поинтересовалась Лиза.
– Я буду приходить после занятий и работать сколько скажете, – Матвей ухватился за спасительную соломинку, полный решимости не упустить ее, – обычно у меня занятия до часу, два раза в неделю до двух. Если нужно, я могу приходить на час перед школой, – в отчаянии предложил он, пока еще слабо представляя процесс, но ощущая, что вот-вот и девушка согласится кинуть ему спасательный круг.
– До школы не надо, – помотала та головой, – приходи сразу после. Будешь помогать ребятам, официантом я тебя пока не могу поставить, слишком молодой. Но убрать, что-то принести, отнести, посуду помыть – это делать придется.
– Да без проблем, – просиял Матвей, и Лиза с внезапно нахлынувшей материнской нежностью отметила, что мальчик необычайно красив, – вы не пожалеете, правда!
– Надеюсь, – сурово кивнула Лиза и, немного подумав, добавила: – Чаевые мы тут делим на всех, так что будет тебе прибавка к зарплате.
* * *
К Маше домой он приехал поздно ночью. Бездумно колесил по городу в поисках кислорода. Казалось, кто-то вытряхнул все его запасы из атмосферы, неожиданно стало тяжело дышать.
Кирилл чувствовал себя мухой, попавшей в паутину. Было неприятно трепыхаться, понимая, что каждое движение, направленное на тщетную попытку освободиться, еще больше приближает к смерти. С улиц на него смотрело его собственное лицо. Гладкое, холеное, уверенное в светлом будущем и обещающее его согражданам. Такому человеку хотелось довериться, в то время как он не доверял самому себе.
Он уже не был уверен, что переезд к Маше был правильным решением. Просто поддался эмоциям, да деньги на гостиницы выкидывать не хотелось и давать толк пересудам. Но теперь он нервничал, ведь даже стены имели уши и глаза, а уж если речь шла об известных людях, то зрение и слух обострялись многократно. Вдруг кто-то узнает, что он бросил жену и троих детей, один из которых в реанимации, и ушел к собственной секретарше? Господи, какая пошлость!
К Маше не тянуло, он еще не отошел от утреннего происшествия с сыном. Первым порывом тогда было догнать Матвея и все объяснить, соврать что-нибудь. Но он решил этого не делать, дать время сыну и самому себе успокоиться и придумать более или менее правдоподобное объяснение.
Он заглянул в «Макдоналдс» в надежде, что у кого-нибудь возникнет желание тайком сфотографировать его и выложить фото в социальные сети, показав его близость к народу. Он сел возле окна на видном месте, чтобы ракурс был как можно более удачным.
Затем заглянул в круглосуточный супермаркет и спортклуб. И только когда часы пробили полночь и большинство порядочных граждан уже видели второй, а то и третий сон, он наконец-то поехал к Маше. «Домом» называть ее квартиру язык не поворачивался.
Она не спала. Ждала во всеоружии – коротенький шелковый халатик, новое белье, легкий макияж. На лице ни тени недовольства, понимала, что первые дни очень важны. Сидела на кухне, приглушив свет, и листала газету. При виде Кирилла инстинктивно засунула ее в груду журналов, лежащих на низком столике возле кухонного уголка. Движение не укрылось от Кирилла. Интересно, что она читала? Выглядит растерянной и немного напуганной.
– Кирюша, я заехала в наш тайский ресторан, взяла еды навынос, сейчас разогрею, – залепетала девушка, вставая с диванчика и направляясь к холодильнику, на ходу поправляя роскошные локоны, которые так ему когда-то нравились.
– А домашнего ничего нет? – Он не сумел справиться с желанием укусить ее и тут же укорил себя – зачем? Она же старается. Но искушение оказалось сильнее.
– Прости, я не успела, – пробормотала Маша, доставая из холодильника судочки и начиная раскладывать содержимое по тарелкам.
Кирилл прошел к столику, отчаянно борясь с желанием поинтересоваться, чем она была так занята. Но в этот раз разум взял верх, еще одна ссора ему сегодня была не нужна.
Плюхнувшись на низкий диванчик, он вытащил из стопки газету, которую Маша так неловко спрятала. Та внимательно наблюдала за его движением и предприняла слабую попытку помешать:
– Кирюша, открой вино, пожалуйста, я поставила в холодильник.
Игнорируя ее щебетание, Кирилл уставился на заголовок: «Кирилл Маруховский бросил больную дочь и жену и переехал к любовнице?»
Он перечитал несколько раз, чтобы убедиться, что ему не привиделось. Когда он поднял глаза на Машу, у той уже тряслись руки, а глаза были полны слез:
– Я не знаю, как они узнали, – прошептала она, а Кирилл взорвался. Вскочив с диванчика, он кинул газету в дальний угол и заорал:
– Да потому, что в этом проклятом городе все друг про друга всё знают!
– Кирюша, но ведь можно объяснить, – залопотала Маша, и Кирилл наконец-то дал выход своему гневу. Подскочив к любовнице, он схватил ее за руку и подтащил к себе.
– Что объяснить, Маша? Нашу внеземную любовь, которая заставила меня десять лет изменять жене? То, что я спустил деньги на кампанию и теперь у меня их нет, чтобы оплатить лечение собственной дочери? То, что я чуть было навсегда не упрятал жену в психушку? И чем же ты это объяснишь? – подойдя совсем близко, прошипел он в лицо любовнице и почувствовал, что та напряглась.
Маша выдернула руку и, отвернувшись, попыталась говорить холодно и жестко.
– А ты почему на меня кричишь? Разве я заставляла тебя все это делать? – спросила она.
– Да ты бы себя видела, когда речь зашла о том, что Лиля отправится в больницу! От радости чуть из штанов не выпрыгнула, – искривил губы в усмешке Кирилл.
– Прекрати, – в голосе Маши послышалась сталь, и он осекся.
