Сама того не замечая, Вика начала грызть ногти. Дурацкая привычка с детства, по сей день выдающая ее жуткую неуверенность в себе. Волноваться было вроде бы не о чем. Лиля в клинике, Катя в школе. Сегодня они даже сумели позавтракать без сцен, может быть, психолог прав и дело действительно в переходном возрасте? Почему же на душе так беспокойно?
Наверное, все дело в переезде. Она ведь не хотела возвращаться в прошлое, пошла на это только ради Лени и Кати, надеялась, что его вдохновит работа и он станет меньше раздражаться, а Катя, возможно, встретит в школе новых друзей. Впрочем, кого она обманывала? Друзей у ее дочери никогда не было и не будет, как и у нее самой. Есть такие люди, одиночки. Она уже однажды пыталась дружить, и ничего хорошего из этого не вышло. Лучше уж самой…
Вика вздрогнула от звука яростно хлопнувшей входной двери. Внутри все покрылось коркой льда – неужели она забыла запереть дверь? Да нет же, Леня учил ее всегда проверять…
– Ах ты стерва! – Вика не успела подняться с дивана, как муж ворвался в гостиную и схватил ее словно куклу, поднял в воздух и принялся яростно трясти, словно намереваясь вытрясти из нее всю душу. – Стерва, стерва, стерва!
– Леня, Ленечка, что случилось? – Вика безуспешно попыталась схватить его за руку, глядя в побагровевшее родное лицо и глаза навыкате. Ей вдруг стало страшно – он же ее сейчас убьет.
– Да как ты могла? – Мощным движением Леня швырнул Вику на диван. Падая, та больно ударилась ногой, но виду не подала. Происходило что-то серьезное. Впервые в жизни Леня замахнулся на жену, а та вжала голову в плечи в страхе, что сейчас он ее ударит.
– Что могла, что? Ленечка, что, любимый? – Вика вскочила с дивана и попыталась схватить мужа за плечи, приблизить к себе, снова стать одним целым, но Леня не дал ей и шанса, больно толкнул в грудь, словно отрывая от себя, и она снова упала на диван.
Леня же, с перекошенным от гнева и ярости лицом, наклонился над женой и прошипел:
– Ты хоть понимаешь, что ты сделала? Ты украла ребенка лучшей подруги, разрушила ее жизнь, еще и запихнула ее в психушку, чтобы она тебе не мешала!
– Что? – Голос был чужим, не ее. Таким сухим, отрешенным, механическим. Словно говорила актриса на старой истертой записи. Высоким, хорошо поставленным голосом.
– То! – заорал Леонид, швыряя ей в лицо какую-то бумагу. – Это тест ДНК. Катя – дочь Лили!
– Что… – Язык неожиданно разбух и наждаком царапал небо. – Этого не может быть, это подделка!
Руки тряслись, она никак не могла схватить эту чертову бумагу, а Леонид нависал над женой скалой и с жалостью и презрением смотрел на женщину, вравшую ему все десять лет совместной жизни. Но это было ничем по сравнению с тем, что она натворила с лучшей подругой. Как же он мог быть так слеп и ничего не замечать?
Наконец, Вике удалось взять в руки документ, и она уставилась на него немигающим взглядом. Леонид не отрывал глаз от красивого выразительного лица. Лица, на котором он всегда легко мог читать все эмоции. Прочитал он их и сейчас…
– Леня, Ленечка, этого не может быть, – залопотала Вика, вникнув в то, что было написано на бумаге. – Кто-то украл ребенка у Лили и подкинул его в женскую консультацию, а я его взяла… Но зачем?
Вика подняла на него глаза, полные слез, и Леня даже замер на долю секунды, готовый поверить, простить, принять невозможное.
– Прекрати, Вика, ты омерзительна, – сказал он тихо, садясь на диван рядом с женой и хватаясь за голову. – Зачем ты это сделала? Ну зачем? Зачем эта ложь? В мире столько брошенных детей, зачем тебе понадобился именно ребенок Лили? За что ты ее так ненавидишь?
– Я не врала тебе, клянусь, Ленечка, я ничего не знала. – Вика прижалась к мужу полной грудью и попыталась поймать его за руку, но Леня дернулся, как от удара.
Безжалостно ухватив себя за волосы, он вспоминал. Эпизоды десятилетней давности всплывали в памяти, словно все происходило вчера.
Вот Вика плачет, увидев фотографии в социальной сети, на которой молодые матери держат в руках младенцев. Она объясняет ему, что очень рада за женщин, сумевших родить детей. Это высшее счастье в жизни.
Вот она комментирует жуткое происшествие, когда нерадивая мамаша выбросила новорожденного в мусорный бачок, а он, идиот, сообщает ей, что таких мамаш, как правило, не находят, разве что случайно… Господи. Все же так просто. Все же лежало на поверхности, а он не заметил очевидного.
– Да ты же просто завидовала ей, – Леня поднял голову и посмотрел на жену просветлевшим взглядом, – зависть, обыкновенная зависть. Из-за которой ты взяла и сломала ей жизнь.
Вика взвилась, словно новогодняя шутиха. Вскочив на ноги, она закричала неожиданно тонким чужим голосом:
– Да! Да, это зависть, Ленечка! У нее всегда все было! У этой бледной моли были любящие богатые родители. Папочка-профессор, мамуля – известный педагог, домработница. Моя мать, между прочим! Они покупали ей все, что она просила: игрушки, платья, туфельки и даже друзей. Они купили меня, понимаешь? Потому что она вечно болела, сидела дома и ей было скучно. И они решили купить любимой доченьке живую игрушку.
– Господи, что ты несешь. – Леня потер уставшее лицо, все еще не веря, что все происходящее реально.
– Что я несу? Они отдавали мне ее шмотки, а когда я ее обогнала, а я ее обогнала, потому что я нормальная здоровая женщина, а не чахоточный цветок, они стали покупать мне одежду, этим оплачивая мой труд по развлечению своей дочери. А потом появился красавец Кирилл. Между прочим, это я с ним познакомилась. Но я была такой дурой, что пригласила Лильку на прогулку. Решила произвести на него впечатление собственной подругой, дочерью того самого профессора. И опля, на следующий же день он пригласил ее в кино и до сих пор пылинки с нее сдувает, а про меня забыл, даже не извинился.
– Вика, а как же любовь? – тихо спросил Леонид.
– Какая любовь? – театрально рассмеялась Виктория и, схватившись за пучок, старательно собранный утром из непослушных кудрявых волос, дернула резинку, и волосы рассыпались по плечам. – Да ему нужны были только деньги и связи ее отца. Этого только блаженная Лилька не понимала. Потому что жила в вате всю жизнь. Ей же все время везло. Одного сыночка родила, второго, а потом ей сказали, что больше она родить не может. Да и зачем ей больше? Некоторые и одного…
Вика осеклась и отвернулась к окну.
– Ты хоть понимаешь, что из-за своих детских обид ты искалечила людям жизни? – тихо прошептал Леонид, а Вика, развернувшись, вдруг бросилась перед ним на колени: – Леня, Ленечка, я тебя умоляю, родной, спаси нас. Лилька же психопатка, ты же ее видел, ее бы не взяли в больницу без диагноза, понимаешь? Ты что, отдашь ей нашу Катеньку? Пусть она родная мать, но ведь она же больная.
Конец ее фразы утонул в заливистом свисте дверного звонка. Вика вздрогнула и посмотрела на дверь, а Леонид кинул взгляд на часы – недолго же им понадобилось.
