Жена была дома. Она собирала чемоданы. С полок распахнутых настежь шкафов неряшливо свисали вещи, а Вика, словно в трансе, хватала их не глядя и кидала в огромный чемодан, хищно распахнувший пасть и занявший собой половину комнаты.
– Вика? Что происходит? – Леня остановился в дверях, все еще не желая расстаться с мечтой о бокале вина в тишине и мусаке.
– Мы уезжаем. Ты просишь перевод или увольняешься со своей чертовой работы, и мы переезжаем. – Вика была похожа на шаровую молнию: тронь – убьет. Она говорила спокойно, но дрожь в голосе выдавала, какой ценой давалось ей это спокойствие.
– Зачем? Что произошло?
– Что произошло? – Вика остановилась и в неверии посмотрела на мужа. Электрический свет проложил глубокие тени под глазами, казавшимися бездонным омутом, что затягивал в черноту и не оставлял надежды на спасение.
– Чертова психопатка едва не причинила вред нашей дочери, тебе этого мало? Я ведь из-за нее не хотела сюда приезжать! Была уверена, что мы обязательно столкнемся и она снова начнет изводить меня! – Вика схватила с полки летний сарафан и не глядя бросила в чемодан. Невесомая черная ткань накрыла его словно траурное покрывало. Леонид сделал шаг и ногой захлопнул чемодан. После чего подошел к жене, обнял за плечи и встряхнул, как тряпичную куклу.
– Вика, я что-то еще должен знать о ваших взаимоотношениях с Лилей? Ты ведь ее просто боишься, почему? Она когда-либо причиняла тебе физический вред? Порванные книжки я в расчет не беру, в детстве кто что только не рвал.
– Она больная, понимаешь, больная! – Вика все-таки не выдержала, плотину прорвало, и она разрыдалась. – А сейчас у нее есть деньги, связи и куча свободного времени. Она за несколько дней отыскала школу, где учится Катя, и устроилась в нее. Как же ты не понимаешь, она же ни перед чем не остановится, только чтобы лишить меня того, чего лишена сама!
– Вика, Вика, успокойся. – Леня прижал жену к себе и огромной медвежьей лапой накрыл ее голову, как делал маленькой Кате, когда та не хотела спать. Тепло ладони моментально согревало, Катюша успокаивалась и несколько минут спустя спала спокойным сном. – Все в порядке, родная, я говорил с ее мужем, Лиля уже на пути в лечебницу. Она там пробудет какое-то время, а затем ей подберут сильные успокоительные препараты. Я вас защищу, поверь мне, тебе не о чем беспокоиться. Она больше к вам не приблизится, я тебе клянусь. Чего бы мне это ни стоило.
* * *
Она и не помнила, когда в последний раз вот так бесстыдно спалила ужин дотла. Наверное, когда лет в тринадцать училась готовить. Помнится, решила запечь мясо с картошкой к приходу родителей, а потом заинтересовалась фильмом и забыла о времени. Горечь и стыд от кулинарного провала она запомнила на всю жизнь, хоть папа и старался уверить ее, что любит жесткое и черное мясо. Мол, так оно похоже на шашлыки, но Лиля ему, естественно, не поверила.
И вот теперь курица. Сожженная до углей. Погруженная в собственные мысли и страхи (она отдала материал на экспертизу, заплатила за ускоренный результат и теперь считала часы до готовности), Лиля терзалась: а что будет дальше? Если результат отрицательный, то она… она просто продолжит жить с огромной дырой в сердце. Ведь она так и не смирилась с потерей дочери, и даже любимые сыновья не смогли ее заменить. Но если результат положительный? Что ей делать? Куда бежать и требовать, чтобы ей вернули доченьку…
– Мама, я голодный, – произнес Гоша. Лиля мысленно чертыхнулась. С утра она забыла приготовить что-то сыну, за чьим питанием старалась тщательно следить. Это было наименьшее и одновременно наибольшее из того, что она могла для него сделать. На Гошиных серьезных спортивных нагрузках настаивал Кирилл, а она лишь молча поддерживала, стараясь игнорировать жалобы сына на тяжелые тренировки и снабжая его достаточным количеством белка и углеводов, которые могли бы держать его в форме.
– Прости, милый, курочка сгорела, я сейчас съезжу в магазин и куплю новую.
Гоша немедленно нахмурился, и на веснушчатом лице проступила знакомая гримаса – сейчас закатит истерику. В отличие от беспроблемного старшего Матвея Гоша всегда был слабым звеном и головной болью. Болезненно обидчивый, требующий немедленного внимания и так и не научившийся ждать. Двенадцать лет, а он готов разреветься от голода!
– Гошенька, – Лиля попыталась предотвратить бурные эмоции, – кажется, в холодильнике есть пицца, если хочешь, я ее сейчас сделаю.
Лицо сына моментально просветлело, но он не успел ответить. В кухню зашел хмурый Кирилл, на ходу доставая из кармана бумажник, извлекая из него несколько купюр и протягивая сыну:
– Гоша, закажите с Мотей две пиццы себе, какие хотите, и включите какой-нибудь фильм, вечером посидите одни.
– Папа, у меня вопросы по домашке, мама должна мне помочь! – немедленно заканючил Гоша, постоянно находящий поводы для недовольства. Иногда Лиле казалось, что сын просто не умеет быть счастливым, но она тут же перебивала и укоряла себя. Это все потому, что в детстве он недополучил внимания. Острый укол собственной вины перехватил горло.
– Гоша, делай, как я сказал, – резко скомандовал Кирилл, и сын, собравшийся было поспорить, по тону отца понял, что лучше этого сейчас не делать. Молча кивнув, он вышел из кухни, а Кирилл, удостоверившись, что шаги сына растворились в глубине дома, плотно закрыл дверь.
– Что-то случилось? – Лиля с удивлением посмотрела на мужа.
– Зачем ты ходила в школу к дочери Павлова? – Кирилл решил прямо перейти к делу. Время поджимало, Карл Евгеньевич ждал их через час, а у Кирилла не было уверенности, что Лиля согласится поехать с ним. Не потащит же он ее туда силком, в самом деле. А если не потащит, то что он будет делать со всеми теми проблемами, которые немедленно на него навалятся, если он откажется выполнить просьбу Павлова?
– В школу к дочери Павлова? – повторила Лиля, а Кирилл не сводил глаз с ее лица. Лиля никогда не умела врать, и сейчас она выглядела искренне удивленной. – А, ты про встречу с Викой! А как ты об этом узнал? – стараясь не подать виду, что сердце колотится как сумасшедшее и готово выпрыгнуть из груди, продолжила удивляться Лиля. Она наверняка побледнела, но Кирилл никогда не был внимателен к таким нюансам.
– Лиля, пожалуйста, ответь на вопрос, – подойдя к жене, Кирилл поймал ее за подбородок и заставил смотреть в глаза, – что ты делала в этой дурацкой школе?
– Я пришла поговорить с возможным репетитором для Матвея, он там работает, а что? Мне нельзя заходить в школу, где находится их дочь? – Она попыталась улыбнуться, но Кирилл смотрел на нее с такой печалью, словно видел ее насквозь и понимал, что ее натужный энтузиазм всего лишь бездарное вранье.
– Не ври мне, Лиля, – он покачал головой, – ты сказала Вике, что работаешь там. После чего мне позвонил ее муженек и, угрожая большими неприятностями, потребовал отправить тебя в психушку.
– Что? – Лиля дернулась, словно кто-то без предупреждения огрел ее хлыстом по спине. – Что он сказал?
