Вика бестолково оглянулась и хлопнула глазами. Казалось, до нее только что дошло, что она прервала важную встречу.
– Я слушаю, – вздохнул Леонид, едва закрылась дверь за Дашей и они остались вдвоем.
Он устало посмотрел на жену. Десять лет тому назад Виктория привлекла его энергией, экспрессией, животной чувственностью. Человек, повинующийся инстинктам, а не разуму, – именно такой, как ему казалось, и должна быть настоящая женщина. Но в последнее время ему хотелось, чтобы Вика иногда проявляла больше благоразумия. Все-таки умение брать под контроль собственные эмоции еще никогда никому не помешало.
– Я сегодня пошла в школу, чтобы поговорить с учительницей Кати, узнать, как у нее дела. И первая, кого я увидела в школьном коридоре, была Лиля! – взволнованно сообщила жена.
– Лиля? – нахмурился Леонид. Он же предупредил Маруховского, тот пообещал принять меры, и вот его жена рядом с их девочкой! А может, они оба не в себе? – И что она там делала? – жестко поинтересовался Леонид.
– Она сказала, что там работает! – воскликнула Вика с отчаянием, борясь с подступающими слезами. Внезапно она растеряла весь боевой запал, и ей, словно маленькой, захотелось на ручки. Чтобы кто-то большой и сильный обнял и пообещал, что все будет в порядке.
– Ну, может быть, она действительно там работает, – осторожно закинул удочку Леонид. Годы работы ржавым гвоздем выцарапали у него в сознании, что в жизни бывают куда более удивительные совпадения, чем в фильмах и книгах. Иногда самое вероятное объяснение действительно может лежать на поверхности.
– Да она дня не работала после рождения Моти, – отчего-то тоненьким визгливым голосом возразила Вика, – зачем? У нее муж миллионер!
– Ну мало ли, надоело дома сидеть, дети уже подросли, – пожал плечами Леня, все еще отказываясь принять самую нежелательную версию.
– Лиля – психопатка, – неожиданно тихо сказала Вика, подходя к мужу совсем близко и заглядывая в глаза, – в детстве она обожала ломать мои игрушки и рвать мои любимые книги. Затем хлопала глазами, извинялась, говорила, что не специально, и ее папочка дарил мне новые. Знаешь, они все время опекали меня, как бездомного щенка или котенка, которого вроде как и в дом взять нельзя, и голодать оставить неприлично. А Лилечка была принцессой. Разумеется, у нее были самые лучшие платья, туфли, поездки, игрушки – все, чего душа пожелает. А я была ее игрушкой.
– В каком смысле?
– В прямом, – пожала плечами Вика, ударяясь в воспоминания, о которых она никогда никому не рассказывала. – Лиля почти все детство болела, и ей было скучно дома, а тут я подвернулась, пришла как-то раз с мамой на работу. Знаешь, моя мама была у них в семье кем-то вроде прислуги. Так вот, меня тоже купили, подкинули Лиле, чтоб ей было с кем играть. Вот она и развлекалась, как могла, не видя границ. А все думали, что я на нее наговариваю. Она ведь была похожа на ангела – хрупкая, светловолосая, голубоглазая, ну разве такая будет ломать специально игрушки? Не то что я, – усмехнулась Вика, отворачиваясь от мужа, подходя к окну и распахивая створку, чтобы впустить немного свежего весеннего воздуха. – Ты ведь тоже ей веришь больше, чем мне, – горько прошептала она, прижимаясь лбом к моментально запотевшему стеклу.
– Неправда, – в два шага Леонид пересек небольшой кабинет, подошел к жене и обнял за плечи, – тебе я верю безоговорочно. Если ты говоришь, что она больна, значит, так и есть. Но зачем ей Катя?
– Как это зачем? – горько рассмеялась Вика. – Ты разве не понимаешь? Единственное, чего ей в жизни не хватает, это дочь. У нее ее нет, зато у меня есть. Поэтому ее нужно отнять и сломать. Я боюсь, Леня, я очень ее боюсь.
Необъяснимый прилив нежности, как это часто бывало в их отношениях, и вот он уже целует ее в шею и шепчет:
– Не переживай, родная, я обо всем позабочусь.
– Ты уже обещал мне, клялся, что она не подойдет к ней, а она не просто подошла, она могла сегодня сделать с Катей все что угодно. – Вика все-таки дала волю слезам.
– В этот раз все будет по-другому, – после краткого молчания отрезал Леонид. – Поезжай домой. Если тебе неспокойно, забери Катю со школы, и ждите меня в квартире.
* * *
Вот уже несколько минут Кирилл отчаянно тер руками глаза и голову. Даже снял пиджак и небрежно бросил его на стул, чего раньше никогда себе не позволял. К дорогим вещам он всегда относился с должным уважением. Но разговор с Павловым выбил его из колеи. Лиля пошла в школу к его дочери и устроилась работать медсестрой? Неужели она все-таки сошла с ума? Но ведь доктор не увидел у нее явных признаков безумия.
– Кирюша? – тихий стук в дверь, и Маша ужом скользнула в кабинет.
– Маша, я же просил, – поморщился Кирилл. Конечно, он даже не сомневался, что вся администрация в курсе его романа с собственной секретаршей, но эти стены видели и не такое. Вон Палыч в свое время вообще на своей женился. Но тем не менее он старался сохранять внешние приличия. Одно дело знать, а другое – иметь доказательства. Поэтому каждый раз, когда Маша проявляла публичную нежность, его коробило.
– Простите, Кирилл Александрович, – немедленно огрызнулась та. Кирилл поднял покрасневшие глаза на любовницу. Он любил женщин, наслаждался их красотой, тонкостью, черпал в них жизненную энергию, но иногда ему казалось, что они высасывают из него все соки и без них жизнь была бы куда легче.
– Что ты хотела? – устало поинтересовался он, в глубине души даже радуясь, что у него есть короткая передышка перед принятием решения.
– Все в порядке? – Маша подошла к Кириллу и положила руку ему на плечо, предвосхищая вопрос. – Приемная закрыта, никто не войдет. Я слышала, как ты говорил на повышенных тонах…
– А ты многое слышишь, – снова не удержался от колкости Кирилл. Он ведь уже обещал себе не пускать ядовитые стрелы в любовницу, ей ведь и так достается. Но в последнее время Маша невольно превратилась в девочку для битья. Точнее, она сама позволила себе ею стать, никогда не окорачивая Кирилла и не ставя его на место. А он порой был не в силах держать себя в руках.
– Здесь плохая звукоизоляция, – пробормотала девушка, отдергивая руку, но не двигаясь с места.
– Это Лиля. – После секундной паузы Кирилл привлек Машу к себе и усадил на колени. В голове пролетела мысль о рубашке, которая может помяться, но он ее отогнал – на сегодня больше важных встреч не запланировано.
– Что Лиля? – с замиранием сердца спросила Машенька.
Все эти десять лет она терпела унизительное положение в надежде на то, что Кирилл оценит ее жертвенность и безусловную любовь. Но после тридцати биологические часы начали оглушающе тикать, каждый месяц по капле убивая ее заветную мечту стать матерью. Да и наивность вкупе с верой в безупречный мир со временем истончились под грузом предательства и измены, уступая место горечи и цинизму, которые она тщательно скрывала от Кирилла, как и он от нее свое раздражение. Делала вид, что просто надеется на чудо, как и десять лет тому назад, когда все завертелось.
