Люди задыхаются от смеха, утирают слезы, хлопают ладонями по бедрам. Даже Иоав, директор зала, изверг из себя пару смешков. Крошечная женщина – единственная, кто не смеется.
– Ну а теперь в чем дело? – спрашивает он, когда ликование публики утихает.
– Ты его позоришь, – говорит она, а он беспомощно смотрит на меня, будто спрашивая: «Что с ней поделаешь?» – а я внезапно вспоминаю: «Эврикле́я».
Я пытался вспомнить это имя с той самой минуты, как только выяснилось, что маленькая женщина знакома с ним с детства и что она склоняет течение вечера в ту или иную сторону. Эвриклея, старая няня Одиссея, омывшая ему ноги, когда вернулся он из странствий домой, переодевшись нищим. Узнавшая его по рубцу на ноге, оставшемуся у него с юности.
Пишу имя на салфетке печатными буквами. Почему-то во мне возбуждает радость эта маленькая удача – я все-таки вспомнил Эвриклею. И тут же спрашиваю себя: «Что́ я могу дать ему здесь? Че́м могу быть для него?»
Заказываю еще одну рюмку текилы. Вот уже долгие годы я так не пил, и мне вдруг захотелось фаршированных овощей. И маслин. Еще несколько минут назад мне казалось, что я уже не смогу ничего взять в рот, но, выходит, я ошибался. Кровь вдруг заструилась по жилам. Хорошо, что я сюда пришел, ей-богу, хорошо, что пришел, а еще лучше то, что я остался на него посмотреть.
– И тут, через несколько километров… Вы со мной?
Он вдруг устремляет к нам лицо, словно высовывается из окна мчащегося автомобиля, а мы, то есть сидящие в зале, смеемся и подтверждаем: «Да, мы с тобой!» Впрочем, несколько человек, как мне кажется, изрядно удивлены.
– Вдруг водитель бросает мне: «Слушай, кореш, не знаю, в курсе ли ты, но в следующем месяце я выступаю во всеармейских соревнованиях, представляю наш военный округ». Я не отвечаю. Что́ мне ему сказать? Максимум мычу какое-то х-м-м из-под усов, которых у меня нет. Но спустя несколько секунд мне становится немного жаль его, не знаю. Возможно, потому что выглядит он так, будто ему это надо, поэтому я спрашиваю: «Это соревнования по вождению?»
– По вождению? – удивляется он и громко смеется, прямо покатывается со смеху, обнажая торчащие зубы. – Я – на соревнованиях по вождению? Да на меня составили семьдесят три полицейских протокола, вот так! На полгода отобрали права. Какое там вождение? Я говорю о соревновании рассказчиков анекдотов.
– А я как будто не сразу врубился: «Что?»
Потому что, клянусь вам, подумал, что ослышался.
А он:
– Анекдоты. Рассказываем анекдоты. Ежегодные соревнования по анекдотам, всеармейские.
– Я, по правде сказать, малость охренел. С чего он все это на меня вывалил? Да еще я все время сижу и готовлюсь к тому, что вдруг он мне скажет. Понимаете? Он сам поймет, что́ со мной здесь происходит, и скажет мне, а тут он вдруг подкатывает ко мне со своими анекдотами.
Мы едем, не разговариваем. Может, он обиделся, что я больше не проявляю интереса, но, по правде, у меня никаких сил на него нет. Теперь я еще обращаю внимание и на то, как ужасно он водит, машина мечется по шоссе, вылетает на обочины, ни одной рытвины или ямы не пропустит. А потом мне пришло в голову, что, если бы здесь была моя мама, она точно велела бы пожелать ему удачи на соревнованиях. От этой мысли я почти не могу дышать. Я слышу ее голос, музыку ее речи. Я прямо чувствую ее дыхание на своем ухе, и я говорю:
– Удачи тебе!
– На отборе было, наверно, двадцать ребят, – рассказывает он. – Со всех баз нашего Южного округа, прибыли из самых дальних уголков, но в финал вышли всего трое, а потом только я остался, буду представлять округ.
– А как они тебя отбирали? – спрашиваю я его.
Спрашиваю только ради нее: лично мне безразлично, как его там отбирали, но знаю, мама его обязательно пожалела бы – из-за торчащих зубов, прыщей, из-за всего вида.
– Отбирали? – отвечает он. – Сам не знаю. Просто мы пришли в какую-то комнату, где стоял стол, и начали рассказывать анекдоты. На разные темы.
Теперь-то я понимаю, в чем дело: водитель с тобой разговаривает, но голова его занята чем-то совершенно другим, да и вообще он не здесь. Лоб его наморщен, в зубах он держит висящую на шее цепочку, на которой – пластинка с его именем, выданная армией; и я тут же начинаю готовить себя к тому, что все это, возможно, только отвлекающий маневр – весь этот рассказ про конкурс анекдотчиков. Возможно, именно сейчас, когда я расслабился, он вдруг ткнет меня этим. В меня вонзятся его слова, словно нож.
– Был там один из журнала «Бамахане́»
[114], – сообщает он, – а еще Ша́йке Леви, самый большой из тройки «Гашаши́м»
[115], который громко смеется. И еще двое судей, этих я не знаю. Они называли тему, а мы выдавали анекдот.
– Да, – говорю я ему, – конечно!
Я по голосу слышу, что он врет, и только и жду, чтобы он покончил со своими глупостями и сказал уже наконец.
– Они, к примеру, бросают тебе: «Блондинка!» И у тебя есть только тридцать секунд, чтобы ты ее выдал.
– Блондинку?
Довале снова устремляет взгляд в пространство – надежный проверенный трюк. Веки его полузакрыты, застывшее лицо выражает удивление извращенной природой человека. И чем дольше он сохраняет это выражение, тем сильнее смеется публика. Хотя, впрочем, смех снова неуверенный, какой-то разобщенный. Мне кажется, будто публику пронизывает какое-то хрупкое отчаяние, зрители понимают, что человек на сцене все-таки исполнен решимости поведать свой рассказ.
– Машина тем временем пляшет по всему шоссе, вдоль и поперек, а я уже знаю, что это явный признак того, что водила думает, забыв, где находится. Счастье, что шоссе пустынно. Едва ли раз в четверть часа промчится встречный автомобиль. Правой рукой ищу ручку двери, чувствую ее пружинку, тяну и отпускаю. Во мне зарождается мысль.
– Гляди-ка, парень, – обращается ко мне водитель, – тебе сейчас не до смеха, но если тебе все-таки немного хочется… Это, ну, не знаю, может сделать тебе хорошо на душе.
Какое там «хорошо»? Я думаю, и у меня голова раскалывается на части.
– Назови тему, – говорит он мне и кладет обе руки на баранку. Я вижу, что он надо мной не смеется, все его лицо моментально изменилось, уши запылали огнем. – Назови любую тему, по твоему выбору. Необязательно только то, о чем мы говорили, можно все что хочешь: теща, политика, марокканцы, адвокаты, педики, звери…
