Эхо в трубке заставило ее невольно сморщиться.
– Красный Крест попросил меня задержаться ненадолго и помочь им.
Красный Крест представился ей в виде Ким Кардашьян в шапочке медсестры, которая чувственным голосом Мэрилин Монро шептала: «Приветик, доктор Дэн. Ты такой привлекательный мужчина. Не мог бы ты задержаться и помочь мне?» Затем она прикоснулась своими толстыми руками к его небритым щекам и вся зарделась от удовольствия.
Входная дверь с шумом распахнулась. Раздались шаги. Судя по звукам, это были сандалии «Birkinstocks».
– Не ешь! – закричала Бритт, врываясь в спальню. – Не ешь… – Она поскользнулась на одном из пирожных и ударилась лбом о закрытую коробку с надписью КК.
Эм Джей хотела спросить, все ли с ней в порядке, но от удушающего хохота не смогла произнести ни одного слова. Только отрывистые гортанные звуки.
– Детка, ты плачешь? – спросил Дэн. – Я знаю, что ты переживала, и…
Бритт обхватила Эм Джей за голову и внимательно посмотрела на нее своими глазами цвета виски:
– Сколько съела?
– У тебя всегда были такие густые волосы?
– Эм Джей? – послышался голос Дэна. – Ты меня слышишь?
– Сколько брауни ты съела?
– Дэн жив! – ответила она. – И сейчас занимается сексом с Красным Крестом.
– Сколько брауни ты съела?
Эм Джей показала два пальца. Потом еще три.
Бритт нащупала телефон в смятой простыне:
– Дэн, очень рада что ты жив. Слушай, Эм Джей съела пять брауни с травкой и… Она не знала… Я тоже ничего не знала… Что мне делать?.. О’кей… Пока.
Бритт набрала 911.
– Что ты делаешь?
– Вызываю «скорую».
– Ты совсем чуть-чуть ударилась головой. Выглядишь нормально.
Бритт усмехнулась:
– Тебе вызываю, тупица.
– Мне? – Эм Джей выбила телефон из рук Бритт. – Мне не нужна «скорая».
– Знаю, но тебе нужно срочно в больницу, а мой электрокар для гольфа не предназначен для таких дальних поездок.
– Поехали. – Эм Джей поползла на кухню, не найдя в себе сил преодолеть земное притяжение.
Бритт шла за ней, собирая разбросанные куски брауни. – Возьми мой «Мини», – сказала Эм Джей, указывая на сумочку, оставленную на кухонном столе.
– Это твой?
– Да. Забирай, если нравится.
Глава одиннадцатая
Перл-Бич, Калифорния.
Понедельник, 20 июня.
Полнолуние
Первые пятнадцать минут в «Святом Писании» пролетели для Эм Джей незаметно. Она сидела в читальном зале, потягивала просекко и размышляла о «Страхе полета». Ей не терпелось узнать, чем завершится бесстыдный роман Айседоры Винг с Адрианом. Ей не терпелось прочитать письмо сорокадвухлетней давности, спрятанное в пыльной суперобложке книги. Ей не терпелось оказаться в веселой компании, раз уж Дэн отсутствует двадцать дней. Единственное, что ей оставалось делать, – это ждать.
За окном светила огромная полная луна. Но вместо того, чтобы благословлять своим тусклым светом первую встречу нового Книжного клуба, она лишь дразнила Эм Джей, напоминая о трех отсутствующих участницах клуба; о Дэне, который опоздал на стыковочный рейс в Гонконге; о Гейл, которая так и не прислала на голосовую почту сообщение с извинениями.
Пока Истон суетливо носился по магазину, раскладывая по полкам разбросанные покупателями книги, Эм Джей разглядывала люстру и вспоминала своего отца – проницательного инвестора, который безошибочно предугадывал обвалы на бирже и своевременно избавлялся от акций.
– Я пообещала дать шанс Перл-Бич, и я свое слово сдержала, – сказала она. – Я украсила дом, пока Дэн находится в отъезде. Я начала заниматься паддлбордингом. Я даже вступила в книжный клуб…
Заскрипел потолок. Он был ее единственным слушателем.
– Не перевозбуждайся. Это первое заседание, и, кроме меня, никто не пришел. – Она покрутила золотые обручальные кольца на большом пальце. – Пап, я совершила ошибку, когда со скандалом ушла из «City». Я неправильно оценила ситуацию, полагаю, мне следует принять предложение Гейл и вернуться в Нью-Йорк раньше, чем она передумает. Мне скучно, и я очень одинока, а еще здесь из крана течет вода, по вкусу напоминающая слюни.
Книжная закладка, одна из сотен, закрепленных на стропилах, медленно покружившись в воздухе, упала рядом на пол. На ней было написано: «Извините, срок для подачи жалоб истек вчера». Эм Джей рассмеялась. Похоже, ее никогда не унывающая красавица мама подслушивала свою дочь.
– Я не жалуюсь, мама. Я в замешательстве. – Эм Джей одним глотком осушила половину бокала с просекко. – Если я уеду, то потеряю Дэна. Если останусь, то лишусь разума. И что мне прикажешь делать?
Люстра начала раскачиваться из стороны в сторону.
– Уехать?
Потолок ходил ходуном.
– Остаться?
Люстра закачалась еще сильнее. Сверху посыпались закладки. Они либо давали знак, чтобы она уехала, либо предвещали катастрофу.
Эм Джей заползла под журнальный столик. Если фильм «Разлом Сан-Андреас» и научил ее чему-то, то в первую очередь именно этому.
– Все скоро закончится, – обратилась она к родителям.
– Вот ты где спряталась, – сказал Истон, заглядывая под стол.
– Землетрясение.
– Нет, это Адди так громко ходит по своей квартире. – Он протянул ей руку.
– Она дома?
Закипая от негодования, она рванула наверх. Плоские подошвы ее гладиаторских сандалий громко и обидчиво застучали по ступеням. Если бы она была в своих босоножках «Lanvin», то разнесла бы их массивными квадратными каблуками лестницу.
Навстречу ей спускался паренек, который, судя по довольной улыбке, только что стал мужчиной.
– Поужинаем? – спросил он, на ходу поправляя униформу работника цветочного магазина.
Эм Джей затопала еще громче.
– Вернулся за добавкой? – проворковала Адди из-за открытой двери на лестничной площадке. Из одежды на ней была лишь прозрачная белая накидка, едва скрывавшая грудь и темные ореолы. – Ой, извини, – сказала она разочарованно, – я думала, это Мэрилин, курьер. – Она собрала волосы и заколола их дешевой заколкой.
– Его зовут Мэрилин?
– Судя по татуировке на спине, да. Во всяком случая, я так подумала.
Эм Джей едва сдержала улыбку.
– Почему ты прогуливаешь встречу?
– Она разве сегодня?
Обычно в такой ситуации Эм Джей бы нагрубила и удалилась с гордой ухмылкой, как неудачник, за которым осталось последнее слово. Но что потом? Еще один вечер, потраченный на перестановку мебели, слежку за Лиз Эванс в социальных сетях и глотание снотворного на закате? Она больше не могла терпеть одиночество, которое комом застряло в ее горле.
