Коктейль «Грязный мартини» заставит вас открыть душу незнакомому человеку, а на что способна грязная книга? Она заставит вас признаться себе в том, что вы не хотите чувствовать, но чувствуете. Каждый раз, когда вы говорите себе правду, вы выбиваете кирпич из возведенной вокруг себя стены. Мужчины прекрасны, но дрова сами по себе не дают свет и тепло. Вам нужен огонь. Вам нужны подруги. Они у вас есть?
Наши секретные письма и запрещенные книги отныне принадлежат вам. Почему мы выбрали именно вас бенефициарами своего непристойного прошлого?
Поймете, когда упадет последний кирпич.
Добро пожаловать в Книжный клуб.
Десять правил
1. Доверяйте друг другу.
2. Рассказывайте друг другу все. Не рассказывайте посторонним ничего.
3. Собирайтесь каждое полнолуние.
4. Носите ключ.
5. Каждую встречу завершайте выкуриванием четырех сигарет. Затянитесь и произнесите: «Дым, проникающий в наши тела, несет тайны, которые навсегда останутся внутри нас». Затем поверните ключ вокруг шеи и выдохните. Четыре струи дыма должны смешаться и подняться вверх как одна. (Глупо и наивно? Конечно. Мы были слишком молоды, когда придумали этот ритуал. Простите нас. Что касается курения. Одна сигарета в месяц не причинит вреда. Во всяком случае, мы еще живы, не так ли?)
6. У нас было правило – кто выбирает книгу, тот пишет отчет о встрече. Мы думали, что в старости будет интересно сначала перечитать записи, а потом торжественно сжечь их где-нибудь в пустыне. Однако, постарев, мы поняли, что, во-первых, не хотим ворошить прошлое, а во-вторых, в пустыне слишком жарко. Кроме того, все, от кого мы скрывались, давно ушли из жизни. Короче, записи ваши. Вы можете продолжить нашу традицию, но, с учетом того, что сейчас почти никто не пишет от руки, это не обязательно. Единственное пожелание – начинайте каждую встречу с чтения наших записей вслух.
7. Книги хранятся у Истона (в коробках, разумеется). Убедитесь, что печати не повреждены. Он очень любопытный.
8. Членство добровольное. Замены запрещены. Если кто-то выходит из клуба, то клуб прекращает свое существование.
9. Если вы принимаете условия, то Истон принесет первую коробку.
10. Мы первые увидели Тьерри. Он наш.
Времена меняются, женщины нет. Сами убедитесь в этом.
КК
* * *
Адди сняла цепочку с запястья и бросила ее на журнальный столик:
– Без меня. До свидания.
У Джулс задрожали ресницы.
– Ты уходишь?
– Нет никакого КК. Клуб, секреты, талисманы, дружные старушки – хрень полная. Да они всё придумали.
– Зачем? – спросила Эм Джей с ноткой раздражения.
– Неужели непонятно? – Адди закатила глаза, в то время как все отрицательно покачали головой. – Они хотят, чтобы вы стали моими лучшими подругами.
– Мы? – Бритт поправила челку. – Что в нас такого особенного?
– Ничего. В том-то и дело.
Девушки наблюдали за тем, как Адди грызет ногти, и с любопытством ожидали развязки, которая, впрочем, не последовала.
Эм Джей вспомнила последнюю поездку с сотрудниками журнала на семинар по сплочению коллектива и то, как им предложили описать ее одним словом. Они называли Эм Джей остроумной, вдохновляющей, талантливой, стильной, изможденной и неумолимой. И что теперь? Всего за несколько месяцев она стала «ничем особенным»? Именно такой она видится из Калифорнии? Безработица лишила ее индивидуальности или она родилась унылой посредственностью и только журнал придавал ей лоск?
Адди откинулась на локти и задумчиво уставилась на светильник:
– У вас всех болезнь под названием «остепенение», и Глория хочет, чтобы я заразилась.
– Я не остепенилась!
– Я остепенилась, – сказала Джулс, – и очень этому рада.
– Полностью согласна, – добавила Бритт. – Что в этом плохого?
– Муж, дети, супермаркет «Costco». – Перечислила Адди.
– Мне нравится «Costco», – сказала Бритт.
– Ну-ну. Пока ты будешь ходить там с тележкой, битком набитой продуктами, я буду заниматься в Европе сексом с горячими незнакомцами, которые даже не смогут произнести мое имя.
– Ты уходишь из женской клиники?
– Ты знаешь, где я работаю?
– Ты говорила мне.
Ледяное выражение лица Адди неожиданно смягчилось.
– Я подаю заявление об увольнении в конце лета и улетаю из Перл-Бич настолько далеко, насколько это возможно с «American Airlines».
– Почему? – спросила Джулс, почти обидевшись. – Что не так с Перл-Бич?
– Автопилот. Ничего не меняется. После тридцати все живут одинаково: брак, дети, собака, семейный ужин, тренажерный зал, сборы средств в школе, поездки в пустыню на уик-энд… Я скорее застрелюсь, чем еще раз пойду на девичник. Мне нужно что-то большее. – Адди покачивалась на месте от возбуждения. – Без обид.
– Много себе позволяешь, – пробормотала Бритт, проверяя телефон и закипая от негодования.
– Хочешь сказать, Глория выдумала клуб только для того, чтобы ты осталась в городе?
Адди открыла сумочку и вытащила из нее красный блеск для губ:
– Я слишком хорошо знаю Глорию. – Она нанесла блеск и поцеловала себя в руку, чтобы промокнуть его. – Она заменила мне мать, – сказала Адди. – Глория была святой. Так же, как тетя Лидди и тетя Дотти. Но сейчас мне нужна не мать, а виски. – Она пристально посмотрела в глубь магазина: – Истон!
– У тебя не было матери? – спросила Джулс, прижав руку к сердцу.
– Я родилась, она умерла через десять минут, ее лучшие подруги заботились обо мне, пока отец был на работе, конец фильма, – сказала Адди не подозревая, что ее слова как ножом полоснули Эм Джей по сердцу. Да, матери умирают, но про это нельзя говорить так беззаботно.
– Как думаешь, они упоминают ее в своих записках? – спросила Джулс.
– Вполне возможно, она была членом клуба, – добавила Бритт. – Какое-то время.
– Все, – сказала Джулс, – я должна прочитать эти записки.
Эм Джей тоже была заинтригована: тайны, книги, истории, потенциальные подруги. Но эти девушки? Они были бы уместны в Книжном клубе Опры Уинфри, а не Глории. Что, если она вернется в Нью-Йорк? Восьмое правило говорит, что если кто-то выходит из клуба, то он прекращает свое существование.
Снаружи раздался звук автомобильного сигнала.
– У меня свидание! – объявила Адди.
– Дэвид? – спросила Эм Джей, вспомнив сына Глории, который занимался с Адди сексом в ванной на поминках Лео.
