– Ну? – спросил Дэн. – Что скажешь?
Эм Джей открыла раздвижную дверь и посмотрела на беспокойный океан. По берегу в лучах заходящего солнца неторопливо прогуливались парочки. Приближалось время розового вина, чипсов и разговоров о том, куда пойти на ужин.
– Я не понимаю, зачем ехать в такую даль, если здесь отличные волны.
– Это приключение.
Эм Джей вышла на террасу и подставила лицо солнцу. Солнцу, которое одинаково легко могло заставить ее почувствовать себя как одинокой, так и влюбленной. Все зависело от того, что скрывалось в ее душе, что освещали солнечные лучи. Сейчас они озаряли не меньше дюжины поводов благословить Дэна на поездку с друзьями. Но этой дюжины оказалось недостаточно.
– Можете на меня рассчитывать.
Глава восьмая
Перл-Бич. Среда, 1 июня.
Убывающая луна
Если бы праздничные торты были супермоделями, то этот был бы Кейт Аптон.
Меньше всего Эм Джей ожидала, проснувшись, увидеть перед собой роскошный, покрытый матовой глазурью сливочного цвета, сделанный явно на заказ и такой соблазнительный торт. Каким образом Дэн умудрился перелететь через океан, оказаться в завтрашнем дне и при этом сделать правильный выбор: покрытый свежими ягодами пудинг в самом центре? Рядом лежала открытка: «Тридцать четыре года назад родилось мое будущее, и еще столько же лет я буду благодарить судьбу за это. Ты самая красивая, элегантная и умная засранка на свете. Люблю. Дэн».
От счастья ее распирало, как растущего в воде игрушечного динозаврика, которого они с Эйприл кидали в детстве в ванну. Если бы поздравление было написано жуткими, как у всех врачей, каракулями Дэна, то эмоции разорвали бы ее на части. Но ровные строчки, выведенные аккуратными печатными буквами, принадлежали другому человеку. Тому, кто отвечал на телефонные звонки в местной пекарне и тщательно записывал пожелания клиентов на обратной стороне рекламного проспекта заведения. И тем не менее. Находясь где-то между Лос-Анджелесом и Гонконгом или, возможно, Гонконгом и Джакартой, Дэн нашел время чтобы сделать заказ.
Она пробовала звонить по телефону и Скайпу, писать эсэмэски и электронные письма, чтобы отблагодарить его, но все было напрасно. Если в Калифорнии наступил полдень, то там, где находился Дэн, ее день рождения уже завершился, а оказия, которой он удачно воспользовался, давно растворилась где-то в небе над Тихим океаном.
Она могла бы сейчас лежать рядом с ним в кровати и нежиться в горячих объятиях. Их обнаженные тела были бы укрыты грубыми простынями трехзвездочной гостиницы, а кожа пахла бы дешевым мылом. Но при покупке билета Эм Джей вспомнила, что ее паспорт остался в Нью-Йорке.
– Хороший повод вернуться и наконец перевезти сюда свои вещи, – сказал Дэн, после того как она уговорила его лететь в Индонезию одному.
– Неплохая идея, – согласилась она, поскольку это действительно было так.
Поездка домой, сбор вещей и наведение порядка в квартире отвлекут ее на время отсутствия Дэна. В то же время сохранялась вероятность переезда осенью в Нью-Йорк. И больше, чем перевозка вещей в Лос-Анджелес, ее пугала перспектива возвращаться с ними обратно. Эм Джей оставалось утешать себя тем, что у нее есть целых десять дней на размышления.
Без лифчика, босая, одетая в нестираную футболку Дэна, она ничего не ждала от наступившего дня. Очередной калейдоскоп унылых и однообразных картинок: июньский туман за окном, выделенное скотчем место под диван-кровать, праздничный торт без свечей на столе, вилка.
Эм Джей зацепила пальцем надетую на запястье резинку для волос и со щелчком отпустила ее. Резкая боль обожгла руку. Этому приему она научилась у матери. «Когда в следующий раз захочешь грызть ногти, просто потяни резинку», – говорила она. Смысл заключался в том, чтобы связать дурную привычку с болевыми ощущениями и тем самым избавиться от нее. Эм Джей отныне не будет жалеть себя. Она будет радоваться жизни, которую ей подарили родители. Она будет радоваться за своего бойфренда, который сделал все, чтобы она не чувствовала себя одинокой в этот день. Она будет радоваться этому сонному городу и своему унылому существованию.
Щелчок.
Эм Джей больше не станет вспоминать о завалявшемся на дне чемодана контракте или о том, как легко его подписать и вернуться туда, где гудки машин и безмерные амбиции заглушают душевную боль – боль, от которой несчастная Глория после смерти Лео уже никогда не избавится.
Щелчок.
Внезапно ее озарило – почему бы не угостить Глорию тортом?
Выходя из дома, Эм Джей заметила под дверью черный конверт и сразу вспомнила о своих соседях из квартиры 5F, их настойчивые предложения выкупить апартаменты и ее категорические отказы. Как иначе она могла поступить, если квартира была куплена за счет страховых выплат, полученных после смерти родителей. Продать квартиру значило предать их и…
Щелчок.
Удерживая торт в одной руке, она наклонилась и подняла конверт, в котором оказалось приглашение на закрытую вечеринку с масками. Клапан конверта по центру был скреплен золотой печатью с буквами КК. Меньше всего на свете она ожидала получить письмо от городского пляжного клуба.
– Спасибо, не надо, – пробормотала Эм Джей, выбрасывая конверт в мусорное ведро. Она была на многое готова ради Перл-Бич, но не ради Келси Пинсер-Голден.
Щелчок.
* * *
В лифчике, но по-прежнему босая, Эм Джей перебежала через асфальтированный выезд из гаража Голденов, мечтая снова увидеть вытекающий из него пенистый ручеек холодной воды.
Она позвонила в дверь и отшагнула на коврик с надписью «Добро пожаловать». Скорее всего, Глория, как и Эм Джей в первые недели после катастрофы, еще не до конца проснулась после снотворного и пытается сообразить, где она находится и что происходит.
Дверь лениво распахнулась.
– Бритт?
– А, ты, – сказала Бритт, разглядывая коробку. – Я не знала, что в «Маме Розе» делают торты.
– У меня сегодня день рождения, – сказала Эм Джей, терпеливо улыбнувшись. Глории нужны не свары, а внимание и сочувствие. Ей нужен кто-то, кто будет с ней рядом, пока она бродит по дому в поисках потерянных ключей, кто-то, кто поддержит ее в минуту отчаяния.
– Тридцать шесть? – язвительно спросила Бритт.
– Тридцать два, – соврала Эм Джей. – Я хотела угостить Глорию тортом, – сказала она, заходя в прихожую, в которой на этот раз было не меньше 25 градусов. Вместо миндального аромата печенья в доме стоял тяжелый запах горящих свечей и нашатырного спирта, а из гостиной пропали все безделушки. – Она здесь?
– Нет.
– Ты не знаешь, когда она вернется?
– На День благодарения.
– Можно ответить серьезно?
Ямочка на подбородке Бритт заметно дернулась.
