Книга Потусторонний батальон. Том 2. Война за дружбу , страница 27. Автор книги Игорь Осипов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Потусторонний батальон. Том 2. Война за дружбу »

Cтраница 27

– Обыщи-ка его, Антоша. А то ежели я обыск учиню, то все руки-ноги повыдергаю ненароком.

Антон плавно подошёл к электрику и сноровисто стал похлопывать по одёжке, словно вытрясти намеревался из неё пыль. Он развёл в стороны руки мужика и продолжил хлопать под мышками, а потом сунул ладони за пазуху и вытащил на свет белый кошель старый, весь в потёртостях, зеркальце-смартфон с треснувшим стеклом и небольшую серебристую фляжку. Размеры той были не более грамоты, именуемой паспортом, что выдали вместе с другими грамотами.

– Дай сюда! – вырвалось у Яробора при виде сего предмета. – Надо было сразу обыск учинить. Совсем я разучился с этими людишками общаться, всё норовят себе во благо, мне во вред. У-у-у, холоп.

Антошка кинул серебристую фляжечку, исписанную непонятными символами, легко подхваченную Яробором на лету. Непроста сия вещь была.

Вещь древняя, таких в сей день и в сей час не делают. Колдовства на ней поболе, чем на ином алтаре. Часть заклятий скрывала вещицу от любопытного взора, да так ловко, что даже боги её не чуяли, пока своими перстами не пощупают.

А вторая часть заклятий делала её бездонной. В такую крохотную да целая казённая бочка на сорок вёдер влезает. Это почти полтонны водки. Ещё и весит, как пушинка. Не поскупилась злыдня, настоящее сокровище решила на этого гнуса паршивого истратить.

– Кто дал тебе это? – сурово спросил Яробор у Ивашки-электрика, а глаза его сами собой звериными стали.

– Нашёл, – пролепетал электрик в ответ, побледнев и вытянувшись по струнке.

Яробор скрежетнул зубами. Встарь холопы сразу в ноги бухались, а эти не приучены. Эти, наоборот, стоят, потупив взор, и столбами притворяются.

– Это, и нашёл?

– Да, – робко кивнул Ивашка.

– Сказывай, тварь, – начал свирепеть лесной бог.

Но человек лишь зыркнул исподлобья, как на вошь недобитую, да смолчал.

– Отвечай, смерд! – закипел душевный котёл, и взметнулось из-под него пламя ярости.

Яробор краем глаза заметил, как отступили от него остальные, как потемнело над головой небо, как зашумел лес, раскачиваемый ветром.

– Нашёл я, – начал электрик, – тут к твоим столбам мужик приходил, говорит, любопытно ему. Пофотал, немного и ушёл. А потом пришёл и говорит, что фляжку потерял. Я сказал, что не видел, а она на самом видном месте нашлась. Там водка. Я вернуть хотел сначала, но потом подумал, что отхлебну и верну. А она все не кончалась и не кончалась.

Яробор тяжело дышал и слушал рассказ этого дурака.

– Ты не просто фляжку взял, глупец, – родились у него слова, когда человек закончил. Родились, да сквозь зубы процедились, – ты проклятую вещь взял. И тебе ее нарочно подкинули, чтоб лишить меня помощников. Жизнь мне и тебе испортить.

– А и пусть! – вдруг поднял голос Ивашка. – Что мне проку от такой жизни?! Я как в Средние века попал! Это моё конституционное право пить! То нельзя, это нельзя! Как на зоне!

Яробор увидел, как приложила к лицу ладони Настька, слегка покачивая головой. Баба-то вытянуть дурня хотела из смертельных объятий зелья пагубного. Яробор тоже хотел. А тот упирался изо всех сил.

Хозяин терема не стал насылать проклятие, травить зверями и молниями разить. Длань его сама сложилась в кулак и ударила в лицо сухопарого электрика.

Смачно хрустнула кость.

Ахнула Настька, вскрикнули одновременно Лугоша и юродивый Женя, а Иван рухнул как подкошенный на траву, да так и остался лежать недвижный.

– Убил, – прошептала женщина в опустившейся тишине, а потом на негнущихся ногах подошла к мужу и запричитала: – Убил, убил, тварь, убил.

– Жив он – пробурчал Яробор, чуя как отхлынул гнев, – да только в самом деле плох. Череп я ему проломил в порыве гнева. Кулак у меня завсегда тяжёлый был. Ежели не помочь, то преставится в скором времени.

Все смотрели на хозяина терема с осуждением и нескрываемой нелюбовью.

«Да и пусть, – думал Яробор. – Мало ли этих людишек, другого себе найду, а этого в болоте утоплю. Никто и концов не найдёт. Демонице, конечно, того и надобно. А я, дурень, сам подставил свою голову под удар. Ангел доложит обо мне своему начальству. Спустят на меня пса цепного. А и пусть. Жил один, и дальше проживу».

Яробор постоял немного, хмурый, а потом повернулся к Лугоше, чтоб домой позвать её, но не успел рот открыть, как заговорила девица:

– Меня тоже убьёшь?

Яробор замер. Серые бездонные глаза Лугоши заблестели слезами, и она сделала шаг назад от своего дядьки, как от дикого зверя. Раньше убивал пришлых и ничего, а тут… тут своего убил.

– Он сам виноват! – вырвалось у лесного бога. Глупо пред ней оправдываться, да слова сами потекли. – Я как лучше хотел! Нашёл, спросить надо было!

– Он не просился к тебе в услуженье, – тихо произнесла Лугоша. – Ты силой его взял. Ко мне стража тайная приходила, покуда тебя не было, обо всех вопрошала. А я им про Антона не сказала, и про Ивана с Настасьей не сказала, и про Андрея. Сказала, что не моё сие дело, я лишь дурочка деревенская. Я думала, ты изменисься, а ты как был чёрной тварью, так и остался. Ты с демоницей одного поля ягода. Ты с ней ссору затеял, ты и виноват во всем.

– А и что?! Не лекарь я! Сделанного не воротишь! – снова вырвалось у Яробора. Он шагнул к ручейнице, а та вновь отступила. – Не в моих силах людей лечить. Не умею. Я только зверей могу менять.

– Люди могут, – прошептала Лугоша.

– Не пойду к людям на поклон! Хоть сам сдохну, а к людям на поклон не пойду!

– Сама пойду, – ответила Лугоша, – и не вернусь более. В город подамся.

– Без ручья своего?!

– А что мне руцей? Другой найду.

Яробор смолк и опустил взор. Внутри тяжким камнем упало горе. Зверем снова стать? Может, и к лучшему это? Будут охотиться, повесят, в конце концов шкуру на стену. А если нет? А и того хуже, опять один во многие тысячи лет. Без Лугоши, без ее слов ласковых, да очей серых, что добром и светом сияют получше, чем у иного ангела.

Яробор стоял в смятении, а глаза его смотрели в траву под ногами.

– На поклон к людям? – прошептал лесной бог. – Они же ничтожные пылинки пред моими тысячелетиями, пред моей силой.

А острейшим колом застряли в сердце краткие слова: «Без Лугоши!»

Глаза его смотрели в землю, а ноги сами сделали шаг, словно каменные были. Один шаг, другой. А потом встал пред ним туман. Колючий, как никогда, долго-долго ему продираться пришлось, словно через ежевику. Царапали незримые колючки не тело, но саму душу.

А следом взлетел клок земли, вырванный с корнем и несущий на себе, как на волокушах, чуть живого Ивана.

Туман выпустил их у поляны, где пёс цепной жил со своими соратниками. Яробор обвёл глазами всех, самого пса не нашёл. Лишь немёртвые отроки, несколько волков да странное существо, от которого тянуло искренностью, честностью и непонятным чуждым добром. Такие в равной мере хромого коня из жалости прирежут и кутёнка слепого приютят из-под убитой ими же матери, поделившись с малюткой последними крохами. Такие умеют любить без края, а если ненавидеть, то без утайки и до последнего вздоха.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация