— Урод! — вскинулась Женя. — Тетя Катя так и сказала, помнишь: урод!
И замерла, нахмурясь. Это воспоминание о словах тети Кати вспыхнуло так ярко, что затмило другую картину, только что медленно оживавшую в памяти: человек лежит в углу комнаты, одна рука прикрывает голову, другая бессильно откинута… Что-то было в этом, что-то было… но что?
Женя сердито мотнула головой: нет, не вспомнить! И разочарованно взглянула на Олега:
— Но судя по показаниям Гулякова, тот, кто убил Неборсина, — видный, красивый человек. Он что-то такое даже сказал: профиль, мол, как на медаль.
— Или их там целая банда крутится, или, как и предполагает наш друг Дима Грушин, который, боюсь, нас с тобой уже в федеральный розыск подал, все эти убийства никак между собой не связаны. Цепь совпадений, не более! — отозвался Олег, но тут же осекся: — Хотя Алина… Да, все еще больше запутывается. А у вас там по разработкам, связанным с этими смертями, не мелькал никакой урод?
Женя прижала руку ко рту.
— Ваныч! — выговорила невнятно. — Как я сразу не вспомнила! Девчонки в манеже говорили, что Ваныч, один из подметальщиков, которые исчезли сразу после несчастного случая с Климовым, был на редкость уродлив. Они его жалели… Но как же он мог оказаться здесь?
— Думаю, без самолета не обошлось, — хладнокровно сообщил Олег. — На крайний случай, без поезда.
— Да это же бомж, бродяга, откуда у него деньги! — вскричала Женя, но потом сама поняла, что говорит глупости.
— Кстати, — прищурился Олег, — не много ли в этой истории бомжей? Ваныч, потом Гуляков… А он сам, тот Гуляков, из себя каков был? Ты его не видела?
— Нет, как-то не пришлось. А потом он пропал.
— Да, интересно. Дал какие-то показания — и сгинул. Теперь, значит, убийцу Неборсина можно искать только на основании его показаний… Ну ладно, вставай, моя радость, пошли, труба зовет. Если мы упустили всех персонажей этого представления, может быть, еще не остыли хоть какие-то их следы?
Таежную полосу, которая вчера представлялась Жене непроходимой, нескончаемой чащобой, они прошли за какие-нибудь сорок минут. Причем вся она оказалась испещрена паутиной едва заметных тропинок, в которых Олег совершенно свободно ориентировался.
— Ты что, бывал здесь раньше? — спросила наконец Женя.
— В доброе старое время, — сверкнул он улыбкой через плечо. — Хорошее местечко, особо памятное… Меня ведь здесь и убили.
Женя споткнулась.
Олег обернулся, подал ей руку:
— Не бойся. Сейчас я вполне живой, в чем ты недавно сама могла убедиться. Но тогда до города меня довезли уже не живым. Правда, повезло… Как раз в это время в военный госпиталь с показательными выступлениями приехала из обеих столиц бригада реаниматоров, напичканная всяческими новациями. Вынули парнишку с того света…
Женя резко шагнула вперед, прижалась, но Олег отстранился:
— Без драм, ладно? Если ты даже шрама не заметила, то о чем вообще беспокоиться? — И опять двинулся вперед.
Женя промолчала. Заметила она шрам! Но почему-то постеснялась спрашивать.
Жутко! «Здесь меня убили…» Помнится, он говорил, что ранен был давно, лет десять назад. Сколько же ему тогда было: двадцать два, двадцать? Да, почти ровесник тех ребят, которые гастролировали по северным поселкам со своим забавным и опасным спектаклем, почти ровесник того парня, который из-за этого спектакля… Как странно мешается со смертью жизнь, как невыносимо! Дико думать, что Женя приехала бы в Хабаровск и бродила бы здесь одна, без Олега. То есть она никогда не встретила бы его, даже не знала бы, а на хабаровском кладбище…
Черный обелиск с изображением молодого, смеющегося Олега ясно возник перед глазами. Женя опять споткнулась.
Олег обернулся:
— Что?… Да не думай, не думай ты о всякой ерунде! Думай лучше о том, как это ваш Ваныч мог здесь очутиться.
— Совпадение, — пробормотала Женя первое, что пришло в голову.
— О-ох, — вздохнул Олег. — Совпадение на совпадении сидит и совпадением погоняет. Пришли, кажется.
Да, пришли. Проволочный забор, а в нем калитка. Очевидно, та самая, в которую Женя ночью вылетела, как пуля.
— Так, кто-то здесь был, — сказал через несколько шагов Олег, и Женя разглядела меж деревьев затейливый корнюшинский теремок. По спине побежали мурашки.
— Когда я в очередной раз тут метался, уже где-то около десяти утра, свет горел и на веранде, и в окошке, дверь стояла нараспашку. А теперь либо лампочки перегорели и ветер постарался, либо кто-то позаботился запереть дом и свет погасить. Не думаю, что плата за электричество волновала дядьку, которого избил Корнюшин, или того, другого, под кодовым наименованием «Урод». Скорее всего, хозяин возвращался… Но что же он всю ночь в лесу делал, интересно? Неужели тоже заблудился или катер и впрямь к нему приходил?
Постояли, пригнувшись, за кустами пышно разросшейся облепихи, вглядываясь в теремок, но не уловили ни малейшего движения ни снаружи, ни внутри. А приблизившись, увидели, что дверь заперта на засов и висячий замок.
— Сейчас сколько? — спросил Олег, заботливо притворяя за собой калитку. — Седьмой час? Ну и работнички мы с тобой! Еще слава богу, что не дышит в спину разъяренный заказчик или начальство. Грушин, конечно, оборвал провода, ну да ладно, с ним-то мы как-нибудь сговоримся. Придется наверстывать упущенное, гнать в город на всех парусах или, вернее, на всех колесах, искать Кирилла Петровича…
Он осекся. Женя из-за его плеча заглянула в проулочек, где вчера была оставлена «Тойота», и в первую минуту ничего не поняла. Машина на месте, все вроде в порядке. И только спустя минуту сообразила, что «Тойота» как-то нелепо перекосилась на правый бон.
— Примитивно, — пробормотал Олег, опускаясь на корточки и тыча пальцем в спущенные колеса. — Зато действенно!
Да, над покрышками постарались отменно: резина висела клочьями!
— Топором рубили, не иначе, — резюмировал Олег. Сунулся под капот, вынырнул разъяренный: — И аккумулятор разряжен… Видимо, кого-то мы вчера крепко достали! Корнюшин нас не видел, разве что слышал мою пальбу, а вот остальные двое… Ладно, поговорим потом. Не грусти, дорогая! — погладил он «Тойоту» по пыльно-голубой крыше. — Я к тебе вернусь и новую обувку принесу, но пока, извини, вынужден тебя покинуть.
Достал из бардачка какие-то бумаги, сунул в карман, захлопнул дверцу. Постоял минуту, задумчиво оглядываясь, бросил Жене:
— Подожди! — и побежал к даче Корнюшина.
Женя бессильно привалилась к боку автомобиля, только теперь ощутив, как устала. А впереди… У них практически никаких шансов попасть сегодня в город. До шоссе, где можно поймать попутку, километров пятнадцать. Или все-таки двадцать?… Ну что же, часа за три-четыре пройдут. Но это уже будет ночь, тьма, и разве можно вообразить придурка, который на пустынном шоссе, в двухстах километрах от города, пустит к себе в машину оборванную парочку самого подозрительного вида? Да никто даже не тормознет! А с рассветом что изменится?
