— Я не очень чумазый? Ну что, пошли?
— Погоди! — Женя поймала его руку, занесенную к звонку. — А вдруг он сейчас там?
— Исключено. Зачем? И помнишь, что сказал мужик с бульдогом? «Вы к тете Кате насчет комнаты?» Значит, тетя Катя опять сдает жилье! Нет ни малейшего сомнения, что ее квартирант, этот р-рыболов-любитель, — в горле Олега что-то заклекотало, — съехал нынче же утром ни свет ни заря.
И он решительно вдавил палец в кнопку звонка.
Именно этими словами: «Ни свет ни заря!» — сообщила им о съехавшем жильце маленькая, мягонькая, словно тряпичная кукла, тетя Катя.
У нее были заплаканные глаза, руки дрожали, а все доброе, сдобное личико выражало такую печаль, что Жене стало неловко. У бедняжки какие-то неприятности, а тут еще они явились голову морочить!
Олег и правда морочил: начал так шумно восхищаться сдаваемой комнатой, что хозяйка даже забеспокоилась
— Вы бездетные? — спросила подозрительно. — А то знаете, как бывает: сговоришься на одно, а получаешь другое. Явятся с дитем и ну права качать: мол, взяла задаток, так и помалкивай.
— Нет, детей у нас нет, — покачала головой Женя, и в ее голосе невольно прозвучало такое сожаление, что хозяйка безоговорочно поверила.
— Переезжать когда думаете? — спросила, ощутимо смягчаясь.
— Если решим окончательно, то завтра, — сказал Олег, озирая чистенькую комнатку, в которой рука заботливой хозяйки, к сожалению, не оставила ни следа прежнего жильца. При такой страсти к порядку тетя Катя вполне могла и дверную ручку спиртом протереть — Женя этому ничуть не удивилась бы! — А какие проблемы?
Тетя Катя смущенно поджалась.
— Да мне бы задаток… За свет надо платить…
Олег безропотно вынул из кармана тысячную купюру. Тетя Катя потянулась было к деньгам, но отдернула руку:
— Нет уж, как окончательно сговоримся, тогда и возьму. А пока тряхну заначкой. Главное дело, позавчера только расплатилась и за квартиру, и за свет, и за коммунальные услуги, и за телефон, а сегодня глядь — на счетчике аж двести киловатт откуда ни взялось! Да я и за три месяца столько не выжгу. Молния их, что ли, съела?
Олег незаметно пошевелил пальцами, и Женя вмиг смекнула, чего он хочет.
— А вид с балкона какой открывается? — спросила она, и тетя Катя послушно ринулась вперед.
— Вид хороший, просто замечательный! Амур — он и есть Амур. Вы не бойтесь, в окна не сильно задувает. На зиму я, конечно, заклеиваю, да и топят хорошо. А вам надолго комната нужна?
— Пока не знаю, — промямлила Женя, растерянно оглядываясь, и тотчас рядом возник Олег.
— Да, вид потрясный! — сообщил столь жизнерадостно, что у Жени стукнуло сердце: значит, что-то нашел. — Ну, давайте сделаем так: мы подумаем, а завтра вам позвоним. У нас еще одна квартирка на примете, обещали сегодня подъехать посмотреть.
— Смотрите, конечно, — с обиженным выражением разрешила тетя Катя. — А квартирка та где будет?
— На Масложиркомбинате, — не моргнул глазом Олег.
— На Масложиркомбинате?! — ужаснулась тетя Катя. — Да вы что, отцы родные! Там же экология вся насквозь гнилая, шум с утра до ночи, а ехать до города сколько? То ли дело у нас, в Прибрежном: красота, тишина, воздух чистый… Я к своим квартирантам не лезу, у вас и холодильничек будет, старенький, правда, «Саратов», но свой, и шкафчик для посуды… И городским телефоном я пользоваться не запрещаю, звоните, сколько хотите…
— Вы с телефоном поосторожнее, — сердобольно посоветовала Женя. — А то знаете, какие люди бывают: наговорят, а хозяева потом расплатиться не могут.
— А у меня племянница в междугородке работает! — с торжеством сообщила тетя Катя. — Я всегда все про своих квартирантов знаю. Вот как звонил мой-то последний в Нижний Новгород на прошлой неделе, так Лариска мне сразу и доложила.
Звонил в Нижний Новгород! Женя нервно стиснула руки. Стоп… На прошлой неделе! Но в это время Корнюшин и сам был в Нижнем — во всяком случае, в этом уверен Олег.
— Да он и не отказывался платить, — продолжала тетя Катя. — Человек тихий был, приятный, даром что урод, каких свет не видывал!
— Урод, говорите? — рассеянно переспросил Олег, роясь по карманам пиджака. — Ручка… телефончик ваш записать… А что ж в нем такого уродливого?
— Да как сказать… Пол-лица как у человека, красавец да и только, а пол-лица все перекорежено, изрезано, выдавлено. Жуть!
— И долго он жил у вас, этот урод? — спросил Олег, бросив на Женю недоуменный взгляд.
У хозяйки опять сделалось обиженное лицо:
— Снял комнату 15 июля на три месяца, а сам почти сразу уехал в командировку. Не было его неделю, потом появился, опять уехал, опять появился, пожил недельку, а сегодня утром и говорит: «Извините, мол, Катерина Андреевна, обстоятельства переменились, не поминайте лихом!» — и сгинул. — Она длинно, горестно вздохнула. — Что же, я понимаю. Говорю: «Ну что ж, Игорь Иваныч, мне это, конечно, не так чтобы радость, ты уж извини, но задаток я тебе не отдам, потому что, по нашему соглашению, ты предупреждать должен был, что съезжаешь, заранее, за…»
— Вы сказали, квартиранта вашего Игорь Иваныч звали? А фамилия его как? Не Литвиненко? Я потому спрашиваю, что знал одного Игоря Литвиненко, вот уж урод так урод, что моральный, что физический.
— Нет, фамилия его была Стоумов, — сообщила тетя Катя. — А на Масложиркомбинате еще и криминальные структуры окопались, так что вы лучше возвращайтесь ко мне!
Дар речи они обрели только в лифте.
— Да… а он очень даже не дурак, — выдавил Олег. — Хитрый Митрий! Сказать, что это убийство с заранее обдуманным намерением, — значит просто ничего не сказать. Еще как обдуманным!
— Стоумов, Стоумов! — прошептала Женя. — Игорь Стоумов! Но он же в драке убит. Или не убит? Слушай, нельзя ли уточнить, в самом деле тогда погиб именно он? Тот самый Игорь Стоумов?
— Ну, уточнить, конечно, можно. Однако я сам проверял его судьбу по просьбе Грушина всего несколько дней назад. Умер, умер. Хотя… мертвые иногда имеют обыкновение воскресать, что да, то да! Но почему тебя так заинтересовал Стоумов?
— То есть? — озадачилась Женя.
Не отвечая, Олег вышел из подъезда и чуть ли не бегом ринулся через двор. Женя едва поспевала за ним.
— Почему — зачем? — спросила, задыхаясь не столько от бега, сколько от волнения, но Олег ответил не прежде, чем добежал до притулившейся за рулем «Тойоты» и прыгнул за руль.
— Сейчас, вот в эту данную конкретную минуту, для меня важно одно: убийца не Корнюшин. Во всяком случае, Алину убил не он, хотя было у меня такое подозрение. А кто — мы еще успеем разобраться. Ничего, разберемся! — упрямо ответил на недоверчивый Женин взгляд. — Гораздо интереснее другое: если Корнюшин не палач, то почти наверняка следующая жертва. И поскольку мы с тобой ничего не знаем о нем со вчерашнего вечера, вполне возможно, что казнь уже свершилась.
