Олег, сам трясясь в ознобе, нестерпимо долго тыкал ключом в скважину.
«Может, он не так уж часто здесь бывал?» — с внезапной надеждой подумала Женя, но тут же прокляла себя. Уставилась на странно взбугрившуюся на спине Олега рубаху. За пояс джинсов засунут пистолет, вот это да!..
Наконец замок сдался, дверь открылась. Женя с трудом переступила порог и привалилась к стенке — силы вдруг иссякли. От голода пошумливало в голове.
— Не спи, замерзнешь!
Олег схватил ее за руку, проволок по коридору, втолкнул в ванную, а потом как-то одновременно умудрился повернуть кран и поставить Женю в просторную ванну.
— Ты что, я же одета! — пискнула она, когда горячий дождь обрушился с потолка.
— Какая раз-з-зниц-ца! — проклацал зубами Олег, сдирая прилипшие к телу рубашку, джинсы, отшвыривая на полочку пистолет и в одних плавках запрыгивая в ванну.
Обхватил, прижался:
— Стой, не дергайся, а то тесно!
Жене пришлось обнять его за талию. Голова легла на грудь. Жизнетворящее тепло нисходило с небес, и постепенно оба перестали стучать зубами и конвульсивно содрогаться.
— Все, хана твоим вещичкам, — пробормотал Олег прямо в ухо. — Как думаешь, не полиняют?
— Не знаю, — выдохнула она, как можно крепче стискивая веки.
— Может, лучше на всякий случай снять?
— Наверное…
Одной рукой он потянул вверх топик, другой вниз — юбку. Женя покорно вскинула руки, потом переступила ногами.
Мокрое тяжело шлепнулось на пол.
Вода в ванне поднялась почти до колен.
Олег снова прижал ее к себе и прерывисто вздохнул.
— Ты что? — пробормотала Женя ему в грудь, как во сне ощущая его ладони на своих бедрах. Догадка, что трусики сползли вместе с юбкой, имела смысл лишь потому, что сам Олег оставался хоть частично одет. Впрочем, она не чувствовала никакой преграды меж их прильнувшими друг к другу телами. «Он хочет того же, что и я!» — осознала вдруг — и ноги подогнулись.
Олег осторожно опустил ее в воду. Его лицо придвинулось, медленно сомкнулись ресницы. Женя обреченно закинула голову, зажмурилась изо всех сил — и тотчас ее оцепенелая от одиночества плоть наполнилась жаром, горячие губы прильнули к губам, а руки его, чудилось, были везде… У нее помутилось в глазах.
— …Добрый вечер!
Женя так и рванулась на этот голос, в кольцо этих жарких рук, к ласковым губам.
— Почему вечер? — спросила наконец, когда смогла говорить.
— Да потому, что прошли уже ровно сутки с тех пор, как ты прилетела, — сейчас шестнадцать часов, а это, согласись, гораздо ближе к вечеру, чем ко дню.
Сутки?! Да, хорошо же она их провела! Съездила, называется, в служебную командировку. Если вчера часа два еще были, с натяжкой, этой самой службе отданы, то вся ночь… Этот диван, и кровать в соседней комнате, да и вся мебель имели такой вид, будто здесь три мушкетера отбивались от гвардейцев кардинала. Они с Олегом сошли с ума, просто с ума сошли!
— Еще странно, что соседи не пришли, не устроили скандал. Репутация твоего брата в их глазах безнадежно испорчена.
— Чихать я хотел на его репутацию! — жизнерадостно сказал Олег. — Давай, давай, вставай по-быстрому!
И сдернув Женю с постели, понес в ванную.
Она долго стояла под душем (на сей раз одна). Теплые струйки бежали по телу извилистыми ручейками, сливались причудливыми потоками. И в сердце так же причудливо сливались счастье и печаль. А что еще можно чувствовать после такой безумной, самозабвенной ночи? Как давно Женя не испытывала ничего подобного!.. Велико искушение признаться, что не испытывала никогда… нет, правда, столько времени минуло, что «давным-давно» стало почти синонимом «никогда». Как говорится, тело заплывчиво, а дело забывчиво.
Олег, небось, успел тихонько позвонить домой, предупредить жену, что задерживается «на задании» или где-нибудь там еще. А, ладно! Женя постаралась не пропускать в сознание язвящие мысли и вышла из ванной с самым счастливым видом. Прежде всего потому, что была воистину счастлива.
На столе дымились сосиски и сахарно розовели небрежно разломанные огромные помидоры.
— Ешь давай, — проворчал Олег с набитым ртом. — А на ужин еще чего-нибудь купим. Я понимаю, тебе надоело, но уж не взыщи, больше нет ничего.
Да, эти сосиски и помидоры они ели всю ночь, потому что приступы страсти перемежались приступами лютого голода, особенно у Жени. Еще хорошо, что в холодильнике был немалый запас этого добра. Вот именно — был.
— Ну, я готова, — отложила она вилку. — Пошли?
Олег не шелохнулся — глядел на нее.
— С ума сойти, — пробормотал наконец. — У меня еще ночью возникло подозрение, что в эти сосиски что-то подмешано. Или в помидоры впрыснуто. Я вот именно что готов. Если б не панический страх перед Грушиным, который вот-вот начнет обрывать телефон, я б тебя сейчас…
Он быстро, жадно поцеловал Женю, постоял минутку, тепло дыша ей в волосы, а она слушала, как колотится его сердце. Или собственная кровь клокотала?
«Пусть хоть так, — тихо молилась Женя, прильнув щекой к его груди. — Пусть будет как будет! Все равно ненадолго. Два-три дня — и все. А потом я уеду, мы больше никогда не увидимся, никто ни о чем не узнает…»
Она даже не ожидала, что мысль о неизбежной разлуке причинит такую боль. Загнала ее поглубже, будто занозу в рану, и прошептала:.
— Пошли, ну пошли…
И они пошли.
Вернее, поехали. Дом журналиста, сказал Олег, находился не очень далеко, однако, по признанию того же Олега, у него ноги подкашивались. Женя испытывала сходные ощущения, поэтому никак не возражала против поездки.
Чтобы занять себя, не позволить беспрестанно бултыхаться в сладком сиропе воспоминаний, она постаралась вызвать в памяти карающий образ Командора-Грушина и спросила:
— Ты эту Алину Чегодаеву хорошо знаешь?
— Так, здрасьте — до свиданья. Один раз она умудрилась на корню загубить дело, над которым я работал. Строила из себя неистовую репортерку-правозащитницу. Ненавижу таких стервоз! Конечно, как фотограф она очень талантлива, но какая-то вся немытая, табачищем пропахшая…
— Да ты что? — изумилась Женя. — Я видела ее студенческое фото — там она просто девочка с рекламного плаката!
— Не обольщайся, — усмехнулся Олег. — У нее тощее личико, жидкие волосенки, куриная грудь. Извини, конечно, наверное, ужасно, что я так отзываюсь о женщине, но это и не женщина вовсе. Фурия фуриозо! Думаю, в том, что ей лучше всего удаются фотографии именно молний, психоаналитик мог бы много чего найти!
— Молний? — Женя даже отпрянула. — Ты это серьезно?
— А вот сейчас сама увидишь.
