- Проехали. – сказала она, чувствуя, как ее внутреннее «я» звонко бьет ее в грудь и обзывает нехорошими словами, напоминая ей о ее душевной боли и недавних страданиях.
Сергей секунду хмуро вглядывался в ее лицо, а затем решил перевести разговор в менее опасное русло:
- Много тебе там еще?
Женя посмотрела на круглые настенные часы в секретарской и вздохнула:
- Часа три-четыре, наверное. Не меньше. Сейчас приказы доделаю, вы подпишете и буду подшивать.
Сергей кивнул и недовольно проговорил:
- Понятно. Иди. У меня тоже много работы.
Женя кивнула и скорее вышла, прикрыв за собой дверь и отметив, что с закрытой дверью в его «чистилище» ей гораздо легче не думать о нем, как будто она помогает создавать невидимый, защитный барьер между ними, вытаскивая ее из той пропасти, куда она так стремительно падала.
*** «Минус»
Сергей старался, как мог. На часах время подбиралось к восьми вечера, а он продвинулся лишь на пару мелких шажков, бесконечно, по какому-то адскому, мучительному кругу возвращаясь мыслями туда, где работала не покладая рук Женя, сидя за своим рабочим местом и сосредоточенно глядя в монитор…
Интересно, как она там? Сергей понимал, что она не простила его, что ей было сложно пойти на мировую, и от этого его сердце и радостно бухало и разрывалось болью одновременно в груди…
Она, наверное, устала… Может, хочет есть? Да, наверняка! Ну, дурак, только сейчас догадался!
Сережа быстро подошел к двери и, радуясь хоть малюсенькому, но предлогу поговорить с ней, рывком распахнул ее. Женя сортировала какие-то стопки: видимо, напечатала приказы и теперь занимается регистрацией. Она резко и удивленно подняла на него глаза – усталые, потухшие, все такие же обиженные, - но Сергей намеревался во что бы то ни стало изменить ее отношение.
- Женя? Ты есть хочешь?
Она вдруг подняла брови и так мило улыбнулась, что внутри Сергея тотчас же все взорвалось от нежности к ней.
- Есть?!? А вы знаете, Сергей Викторович, сколько дней человек может обходиться без еды?? Я читала: целых пять! – затараторила Женя шутливым голосом, будто снова став самой собой, а Сережа, тоже улыбнувшись над ее немного детскими высказываниями, серьезно проговорил:
- То есть, это значит «да»?
Женя улыбнулась и кивнула.
- Да.
Сергей, не мешкая, сунул руку в карман и, вытащив телефон, все еще проклиная себя за то, что не спросил ее раньше, беспрекословно заявил:
- Я закажу ужин. Есть особые пожелания?
Женя закатила глаза, а Сергей любовался ее повеселевшим лицом, считая невероятно милой и восхитительно привлекательной в эту минуту, что невозможно глаз оторвать… Милашка… Вспышка! Сергей ощутил, как загорается, поэтому легонько тряхнул головой, приводя мысли в порядок, а Женя, тем временем, весело заявила:
- Ага: свежий хлебушек и ореховая паста. Шикарный ужин!
Минаев, снова поборов прилив нежности и огня, ухмыльнулся, насмешливо подняв брови, и категорично заявил:
- Нет.
Женя надула губки, а Сережа поспешно закрыл дверь и глубоко вздохнул. Нет, эта девчонка его с ума точно сведет! Он нахмурился и набрал номер «Бонапарта».
*** «Плюс»
Кажется, у нее неплохо получается быть самой собой! По крайней мере, говорит глупости и делает все такой же наивный, веселый голос, что и раньше, до того, когда началась канитель со всей этой влюбленностью.
Женя сортировала приказы по номерам, чтобы проще было подшивать, а сама думала об этой странной, невероятной привязанности к нему… Ведь сегодня он повел себя мерзко, отвратительно, причинил ей боль, он все такой же грубый и самодовольный, считающий весь мир ниже собственного достоинства, и, уж конечно, он не испытывал к ней и половины того, что она чувствовала к нему… Она злилась на него, обижалась, но… Не могла, все равно не могла вырвать его из своего сердца.
Это казалось ей диким, казалось проявлением слабости и отсутствием какой бы то ни было женской гордости, но Женьке, несмотря ни на что, невероятно хотелось быть рядом с ним, здесь, сейчас, чувствовать его присутствие там, за закрытой дверью, украдкой наблюдать за ним и ждать, ждать ответного взгляда хоть всю оставшуюся жизнь… Никакая боль, причиненная им ей, не могла отвадить ее от этого…
Какая-то ненормальная любовь…
Входная дверь хлопнула, и в коридоре послышались знакомые уверенные шаги: Женя взволнованно встрепенулась и одернула блузку, выпрямив спину и закину ногу на ногу, стараясь не таращиться жадными, внимательными, ожидающими его скорейшего возвращения глазами в коридор.
Сергей влетел в секретарскую с пакетами и, увидев Женю, тут же скомандовал:
- Ко мне в кабинет.
Женя не удержалась и улыбнулась: да… с его любовью управлять людьми, наверное, ничто не сравнится.
Уняв жуткое волнение от того, что она сейчас будет ужинать с ним за одним столом, хоть и рабочим, но все же, Женя, заставив себя поверить, что это не свидание (о, мечты, мечты!), а деловой ужин, подскочила и суетливо начала вытаскивать коробки с едой, которая пахла изумительно, тут же притащив тарелки и ложки из чайной комнаты.
- Ух ты! Это же «Бонапарт»! – обрадовалась Женя, увидев надпись на одной из коробок, и восторженно посмотрела на Сергея, который, тоже распаковывая коробки, не забывал внимательно следить за ней каким-то странным, сияющим взглядом.
- Ну и что. – безразлично пожал он плечами, а Женя вдруг заметила отблеск улыбки на серьезном, почти всегда хмуром лице.
- Как «что»? Там моя мама поваром работает! – радостно воскликнула Женя, отметив про себя, что рядом с Сергеем превращается в дуру. Он удивленно поднял брови и ухмыльнулся:
- Серьезно?
- Ага… О, вот это ее рук дело! – Женя с огромным восторгом показала на что-то мясное в соусе с овощами, похожее на наше старое доброе жаркое, и тут же добавила:
- Называется «бланкетт из телятины». С грибочками. Мама туда фенхель добавляет, говорит, во Франции так едят.
Сергей вдруг улыбнулся и ткнул пальцем в, казалось бы, обыкновенный картофель под соусом, с интересом спросив:
- А это что?
Женя, которая с невообразимым счастьем на лице распаковывала клубничный десерт, даже почти не посмотрела в сторону того блюда, но зато уверенно заявила:
- А это «гратен дофинуа». Картошка, сыр специальный, мускатный орех, сливки… Вкуснятинка! Это Валерий Сергеевич готовил, он по ним спец. – улыбнулась Женя, вспомнив тучного коллегу мамы с работы, выделяющегося круглым, румяным лицом, густыми бровями и конским хвостом, вечно торчащим из-под поварского колпака.
