– Думает, он сможет выиграть время. Но я так не думаю.
Муртаза с ребятами усмехнулись. Ночь обещала выдаться веселой.
Едва дверь приоткрылась, офицер тут же распахнул ее и ворвался внутрь. За ним последовали полицейские с ребятами.
– Проверьте, не прячут ли соседи кого-то из этих болванов, – крикнул офицер. – Чья это квартира?
– Моя, – пропыхтел молодой человек за их спинами. – Может, мы договоримся, офицер? Как вам будет угодно.
Он шагнул ближе, показывая бумажник в руке.
– Думаешь, можно подкупить блюстителя закона?
– Так точно, офицер! – выпалил молодой человек.
Его товарищи засмеялись.
– А ну заткнуться! – рявкнул офицер.
Смех только усилился.
– Я приказываю вам замолчать, немедленно!
Тут все веселящиеся взорвались громким хохотом. Муртаза с ребятами смутились.
– Нужно проучить этих говнюков, – громко возмутились близнецы Ахмади.
Офицер дал парню пощечину, но тот только сильнее зашелся в хохоте.
– Да они все обдолбанные, – пожал плечами офицер.
И в самом деле, оказалось, что они явились в самый разгар кислотной вечеринки. Офицер приказал ребятам обыскать квартиру. В спальне Абдула в качестве улик нашел презервативы. Муртаза прошел дальше, осматривая комнаты. Приоткрыв дверь туалета, он увидел, как один из солдат выливает в унитаз содержимое бутылок. Заметив Муртазу, солдат замер, и некоторое время они смотрели друг на друга молча.
– Они же дети. Они не злые, просто веселятся. Они даже не настолько богаты. Из-за этой выпивки им грозят большие неприятности.
Муртаза закрыл дверь.
– Тут ничего, – доложил он.
Проявив снисходительность, Муртаза не почувствовал себя виноватым. Наоборот, испытал странное родство с молодым солдатом, пожалевшим тусовщиков.
Отряд вывел всех наружу; молодые люди неуверенно стояли на ногах и шатались, пока их приковывали наручниками друг к другу, из-за чего они хохотали еще сильнее. Рассмеялся даже один из полицейских.
– Эй, чуваки, вам тоже нужно время от времени расслабляться, – сказал полицейскому один высокий и худощавый кутила.
– А тебя нужно как следует отдубасить, – огрызнулся Абдула.
– Ну и перепихнуться с кем-нибудь, а то больно вы серьезные.
Весельчаки снова дружно загоготали. Один из близнецов Ахмади набросился было на худого, но Абдула, достав из кармана перцовый баллончик, брызнул прямо тому в глаза. Худой кутила упал на пол и застонал от боли. Прикованный к нему товарищ тоже повалился на пол. Молодые полицейские переглянулись, закатывая глаза. Они ненавидели этих басиджи. Другой полицейский пытался успокоить отряд Муртазы. Пусть ему и нравилось угрожать этим богатым деткам, но к насилию прибегать не хотелось, так как он и сам не чурался выпивки, а иногда даже и опиума.
В участке дежурный подошел к тусовщикам, которых завели в камеру ожидания.
– Слушайте ребята. Сейчас вы пройдете тест на наркотики и алкоголь. Понятно, что вы все навеселе. Я хочу помочь вам – вот, съешьте. Это впитает наркоту и выпивку, так что ничего у вас не обнаружится.
Полицейский протянул им копировальную бумагу. Один из молодых людей дал ему «пять» и засунул в рот бумагу, поморщившись от горечи. Через пять минут в камеру зашел начальник участка – крупный мужчина с обвислыми усами.
– Все пьяные и обдолбанные сукины дети с синим языком, а ну встать!
Следующие четыре дня молодые люди провели на подземной парковке, переделанной под камеры заключения. Родителям сообщили о том, где они находились, уже после того, как их выпустили. Всем им приказали явиться в суд, а родителям предъявили дела в обмен на обязательство прийти на слушания.
Когда Муртаза с ребятами уже выходили из участка, навстречу им вкатился инвалид в коляске, вопя во все горло.
– Да, моя жена проститутка! – орал он, размахивая левой рукой – единственной действующей, сжимая кулак так, что костяшки едва не прорывали побелевшую кожу. – Она продает себя, потому что только так мы можем купить мне лекарства. Вот так исламская революция обращается с ветеранами войны!
За ним шла его жена в наручниках, молча смахивая слезы уголком платка.
– Значит, вы недостаточно унизили меня как мужчину? Нужно еще и арестовывать ее? Думаете, мы сами хотим так жить?
Трое полицейских пытались его успокоить.
– Тише, пожалуйста. А то у нас будут неприятности.
Его жену застали за обслуживанием клиента в машине. Муж в это время находился в коляске на тротуаре. Он всегда отправлялся «на работу» вместе с ней, потому что так было безопаснее.
– Да срать я хотел на Исламскую республику Иран, срать на их всех! Посмотрите, что они с нами сделали! Я не могу заниматься любовью с женой, и ей приходится трахаться с другими мужиками, чтобы мы не жили как животные! Ну давайте, убейте меня!
Близнецы Ахмади, повысив голос, настаивали на том, чтобы полицейские ударили калеку. Его кощунственные речи разносились далеко за пределы участка. Вокруг собралась целая толпа. Начальник полиции услышал крики из своего кабинета и вышел, вздыхая и покачивая головой из стороны в сторону. Всякий раз, как ему казалось, что он услышал достаточно, всплывало что-то новое.
– Да отпустите вы их.
Ошарашенные полицейские поспешили выполнить приказ, зная, что с начальником лучше не спорить.
Близнецы Ахмади шагнули вперед.
– Она шлюха! Она оскорбляет ислам, а вы ее так просто отпускаете?
Маджид с Абдулой также гневно демонстрировали свое недовольство.
Начальник приблизился к ним и заорал так, что все в участке тут же замолкли.
– Если не проявите немного уважения, клянусь, я разберусь с вами. Если вы басиджи, это еще не значит, что нельзя проявлять сострадание и человечность. Убирайтесь из моего участка и больше не появляйтесь.
Когда они вышли, Муртаза обернулся и увидел, как жена вывозит ветерана на коляске, а тот сидит, гордо подняв голову. Заметив, как она погладила мужа по шее, по этому незначительному жесту он понял, что начальник полиции был прав.
Где-то на полпути по Вали-Аср, за Городским театром Тегерана, прячется парк Данешджу – клочок зелени с деревьями и кустарником. На первый взгляд он похож на все другие парки, где влюбленные находят укрытие от города с его жесткими правилами. О незаконной активности свидетельствуют многозначительные взгляды, прикосновения рук, обмен номерами. Но стоит приглядеться пристальнее, и увидишь нечто еще более необычное. Парк-э Данешджу облюбовали различные чудаки и приверженцы нестандартного подхода. Геи в поисках партнеров, проститутки, готовые выполнить любой каприз, клиенты всех возрастов, договаривающиеся об услугах среди скамеек и фонтанов. Мужчина с бритой головой, продающий из-под плаща 500 таблеток виагры, два вибратора и другие секс-игрушки, называет парк Данешджу «Маленьким Пигалем» в честь парижского района секс-развлечений – что еще более впечатляет, если вспомнить, что он родился после революции и никогда не покидал Ирана.
