– Тесса, можно с тобой поговорить? – спрашивает Кэролайн. Она стоит передо мной, переминаясь с ноги на ногу, и глаза у нее бегают.
– Конечно. – Я кладу телефон на подлокотник дивана. – В чем дело?
– Джанет рассказала мне о том, что сегодня вышло в кафе, – робко начинает моя коллега. – У тебя с той журналисткой. Вот я и хотела перед тобой извиниться. Надо было проверить, кто она такая, прежде чем звать тебя…
– О, спасибо. Но это же не твоя вина, Кэролайн, – говорю я и уже сама чувствую себя виноватой, что злилась на нее всего минуту назад. – Откуда тебе было знать, кто она? Карли хитрая.
– Я так ужасно чувствовала себя из-за этого весь день… – Вид у нее такой, точно она вот-вот заплачет.
Встаю и кладу ладонь ей на локоть.
– Пожалуйста, не надо. Все уже прошло. – Заставляю себя улыбнуться.
– Но пришла-то я вот зачем, – продолжает она. – Подумала, может, подбросить тебя до дома сегодня вечером?
– Правда? – У меня становится легко на сердце. – Вот было бы здорово!
– Это самое малое, что я могу сделать.
– А может, ты лучше подбросишь меня до местного супермаркета? Знаешь, того, что возле новой пиццерии на Фрайерн-Барнет-роуд. У меня дома еда кончилась, а сходить в магазин теперь не так-то просто, журналисты преследуют по пятам…
– Разумеется. С удовольствием подброшу. – Она прямо расцветает.
Внезапно темный зимний вечер кажется мне уже не таким мрачным. Я сую телефон в сумку, и мы с Кэролайн выходим во двор. Даже нога у меня болит как будто меньше. Но, увидев ее «Фольксваген Пассат Истейт»
[3], я понимаю, что репортеры сразу заметят меня на пассажирском сиденье. Думаю, та же мысль приходит в голову Кэролайн, потому что она останавливается и, сложив губы трубочкой, критически глядит на свою машину.
– А что, если я залезу в багажник? – предлагаю я. – Он, кажется, большой.
– Ты не против? – спрашивает Кэролайн непривычно тонким голосом. – А то ведь они привяжутся к нам, верно? – Я прямо-таки чувствую панику, которая исходит от нее в этот миг. Наверняка она уже жалеет, что ввязалась во все это.
– Ничего, все будет нормально, – отвечаю я. – Так я по крайней мере спрячусь, и они не узнают, что я выехала с работы. Может, мне даже удастся спокойно сделать покупки.
– Ну тогда пойдем. – Кэролайн открывает заднюю дверцу, а я забираюсь в просторный багажник и укладываюсь в нем на боку, как жертва мафии.
– Если ты прикроешь меня одеялом… – начинаю я.
– Это собачье одеяло, – говорит она. – Оно не очень чистое.
– Ничего страшного, это же ненадолго. И придвинь ко мне вон тот мешок с резиновыми сапогами.
Кэролайн смотрит на меня в упор, и я хихикаю. Она с трудом прячет улыбку.
– Я уже несколько месяцев не смеялась, – говорю я. – Боюсь, с непривычки лицо треснет.
– Да, не каждый день доводится ездить с таким шиком, – поддакивает Кэролайн.
И тут мы обе начинаем хохотать, как безумные, так что я уже всерьез начинаю опасаться за целостность своей физиономии. Слезы бегут по щекам и у Кэролайн, и у меня, по всему двору эхом раздается наш хохот. Я все еще всхлипываю, когда хозяйка автомобиля принимается приводить в порядок его заднюю часть.
– Ну вот, – удовлетворенно говорит она. – И не догадаешься, что под этой кучей барахла кто-то есть.
– Ты уверена, что не пожалеешь? – спрашиваю я ее из-под одеяла; запах старой псины наполняет мне нос.
– Уверена, – отвечает она. – Только лежи там и не шевелись. Я скажу тебе, когда можно будет вылезти.
Вскоре мы уже подъезжаем к воротам, и я слышу, как на бедную Кэролайн со всех сторон обрушивается град вопросов.
– Тесса еще на работе?
– Во сколько она выходит?
– Вы с ней дружны? Не хотите дать нам интервью?
А ведь я даже не задумывалась о том, каково теперь моим бедным коллегам. На их месте я ужасно злилась бы на меня за то, что добавила им сложностей. Надеюсь, никто из них не поддастся искушению поболтать с прессой, хотя, с другой стороны, на работе я почти ни с кем не общаюсь, так что если кто и разговорится, то сказать им будет особо нечего.
* * *
Кэролайн без всяких происшествий довозит меня до супермаркета. Когда я выхожу из машины, вид у нее почти хмельной от радости, что все закончилось. Быстро оглядываюсь и вижу, что никто из пешеходов не обращает на меня никакого внимания. Какая это роскошь – спокойно походить по магазину!
Достаю из кармана куртки рабочую вязаную шапочку, натягиваю ее на самые глаза и вхожу в ярко освещенный супермаркет, молясь про себя, чтобы никто меня тут не узнал. Взяв корзину, иду с ней в заполненный людьми проход и начинаю выбирать товары. В животе у меня бурлит, когда я кладу себе в корзину свежий фруктовый салат, готовую пасту арабьята, сырную нарезку, молоко, которое можно будет добавлять по утрам в хлопья, и два шоколадных эклера в картонной коробочке. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не разорвать упаковку и не наброситься при всех на пирожные. От голода у меня начинает кружиться голова. Тогда я говорю себе, что набрала достаточно, вот только хлеба еще возьму и пойду на кассу.
Огибая угол, я испытываю знакомое неприятное чувство – за мной следят. Поворачиваю голову направо, потом налево, но люди вокруг заняты своими покупками. На меня никто даже не смотрит. На верхней губе у меня выступает пот. Ладно, бог с ним, с хлебом, надо убираться отсюда.
Двигаюсь к рядам касс. Везде очереди, даже в кассы самообслуживания. Нахожу самую короткую очередь, встаю в нее, но и там передо мной еще полдюжины человек. И тут, оглянувшись через плечо, я встречаюсь глазами с ней. С той самой невысокой женщиной с темными волосами, которая следит за мной. Кто она? Я выхожу из очереди и возвращаюсь назад, туда, где заметила ее. Как она узнала, что я буду здесь? Она никак не могла проследить меня сюда с работы.
Женщина поняла, что я вижу ее и направляюсь к ней, и, отвернувшись, наполовину идет, наполовину бежит в другой конец магазина. Я спешу за ней, моя корзина ударяет кого-то по руке.
– Смотри, куда прешь, идиотка! – летит мне вслед. Голос мужской, лицо – я оглядываюсь – возмущенное.
– Извините, – впопыхах лепечу я.
Наконец достигаю противоположного конца магазина, но той женщины уже нигде не видно.
Вон она! Спешит назад, к выходу. Я ставлю корзинку с продуктами на пол и бегу за ней. Но тут кто-то хватает меня за руку.
– Эй! – кричу я. – Пустите. Мне надо…
– Тесса?
Поворачиваюсь и кидаю злобный взгляд на того, кто мешает мне пройти. Какая-то женщина держит меня за рукав. Я ее не знаю. Небольшого роста, личико ангельское, кудри светлые и огромные голубые глаза.
