– Тогда я пошла готовить, – Хоуп встала.
– Тебе помочь? – спросил он, потягиваясь.
– Помогать особо не с чем, но я не стану возражать против приятной компании.
Хоуп сложила плед на диване, и они понесли бокалы на кухню. Она открыла холодильник, а Тру прислонился к кухонному столу и смотрел, как Хоуп вынимает зеленый салат, помидоры черри, нарезанные перцы разных цветов. Он думал о том, что рассказала Хоуп. Пережитое разочарование не породило в ней озлобленности или желчности, а словно научило, что жизнь редко идет так, как хочется человеку.
Она будто прочла его мысли, потому что улыбнулась и достала из ящика доску и маленький ножик.
– Мне точно не нужно помогать? – спросил Тру.
– Я все быстренько порежу, а ты тогда достань тарелки и вилки, они в шкафу у раковины.
По ее указанию Тру поставил тарелки к разделочной доске и смотрел, как Хоуп ловко крошит овощи. Высыпав все в миску, она заправила их лимонным соком и оливковым маслом, после чего разложила по тарелкам, щедрой рукой добавив сверху куриного салата. Тру представил, сколько же раз она вот так виртуозно колдовала на кухне за последние двадцать четыре года.
– Вуаля!
– Аппетитно, – признался он, идя за Хоуп к столу.
Поставив свою тарелку, она показала на холодильник:
– Еще вина?
– Спасибо, но два бокала для меня теперь предел.
– А для меня один, – отозвалась Хоуп, берясь за вилку. – Помнишь, как мы ужинали в «Клэнси», а потом пили вино на веранде?
– Разве это можно забыть? – ответил Тру. – В тот вечер мы и познакомились. Я пришел от тебя в неописуемый восторг.
Она кивнула, едва заметно порозовев, и нагнулась над тарелкой. Он сделал то же самое.
Тру кивнул на резную шкатулку, стоявшую на столе:
– А что в ней?
– Воспоминания, – таинственно протянула Хоуп. – Я тебе потом покажу, а сейчас давай еще поговорим о тебе. Мы остановились на две тысячи седьмом. Что ты делал после реабилитации?
Тру колебался, словно прикидывая, что рассказать.
– Я нашел работу в Намибии. Гидом. Отличный лодж, большой заповедник, одна из самых высоких концентраций гепардов на континенте. Намибия очень красивая страна. Берег Скелетов и плато Соссусфлей – одни из самых феерических мест на планете. В свободное время, когда я не летал в Европу к Эндрю, я занимался туризмом, осматривая окрестности. Я жил в этом лагере, пока не пришло время отправляться на пенсию, и я переехал в Кейптаун. Вернее, в Бантри-Бэй – это пригород Кейптауна у самого океана. Я нашел там маленький дом, откуда открывается великолепный вид. Кругом много кафе, книжных магазинов, рядом рынок… Мне подходит.
– А ты не думал перебраться в Европу, поближе к Эндрю?
Тру покачал головой:
– Я туда приезжаю, а Эндрю по работе бывает в Кейптауне. Будь его воля, он бы там и поселился, но Аннетт не разрешает: у нее все родственники в Бельгии. Однако Африка не отпускает. Чтобы это понять, надо там вырасти.
Хоуп смотрела на него с восхищением.
– Твоя жизнь кажется мне невероятно романтичной, конечно, не считая трех ужасных лет.
– Я прожил жизнь так, как хотел, в основном, – он провел рукой по волосам. – А ты не планировала снова выйти замуж после развода?
– Нет, – искренне ответила Хоуп. – Даже ходить на свидания желания не было. Я говорила себе: у меня дети, но…
– Но?..
Не отвечая, она покачала головой:
– Неважно. Давай-ка снова про тебя. Вот сейчас ты ушел на покой. Как проходят твои дни?
– Я почти ничего не делаю, но мне понравилось гулять без винтовки на плече.
Хоуп улыбнулась.
– А хобби у тебя есть? – Она уперлась подбородком в ладони совершенно по-девичьи. – Не считая рисования и гитары?
– По утрам на час хожу в спортзал, затем долго гуляю. Много читаю: за три года прочел больше книг, чем за предыдущие шестьдесят три. Я еще не сдался и не купил компьютер, но Эндрю ворчит, что нельзя быть таким динозавром…
– У тебя нет компьютера?!
– А что бы я стал с ним делать? – с неподдельным удивлением переспросил Тру.
– Господи, ну, читать газеты онлайн, заказывать разные вещи, писать письма по электронной почте! Общаться с целым миром!
– Может, когда-нибудь и куплю. Газеты я привык читать бумажные, из вещей у меня есть все, что необходимо, вступать в переписку особого желания тоже нет.
– А ты знаешь, что такое «Фейсбук»?
– О «Фейсбуке» я слышал, – признался Тру. – Я же читаю газеты.
– Я завела там страницу специально на тот случай, если тебе захочется мне написать.
Тру ответил не сразу. Он смотрел на Хоуп, решая, что ей сказать, потому что выложить все он пока не был готов.
– Я думал тебе написать, – наконец признался он. – Чаще, чем ты можешь себе представить. Но я не знал, по-прежнему ли ты замужем или уже в новом браке, нужен я тебе или нет. Не хотел все усложнять. Да и не очень я умею обращаться с компьютерами и «Фейсбуком». Помнишь американскую пословицу «Старого пса новым трюкам не научить»? – Тру улыбнулся. – Для меня и покупка мобильного телефона стала значительным прогрессом. Я пошел на это только для того, чтобы Эндрю мог в любой момент мне позвонить.
– У тебя и мобильного не было?!
– До недавнего времени я прекрасно обходился без него. В буше, знаешь ли, не ловит, да и звонить мне мог только Эндрю.
– А Ким? Или вы не общаетесь?
– Изредка. Эндрю вырос, нам стало не о чем разговаривать. А ты? Ты общаешься с Джошем?
– Иногда, – процедила Хоуп. – Но пора и это сводить на нет.
Тру непонимающе посмотрел на нее.
– Несколько месяцев назад он предлагал мне попробовать еще раз. С ним.
– Это тебя не заинтересовало?
– Еще чего! – вспылила она. – Как он вообще набрался наглости предложить подобное!
– А что такое?
Пока они доедали салат, Хоуп немного рассказала о Джоше: о его изменах и поведении во время развода, о скоропалительной женитьбе и втором разводе и во что он сейчас превратился. Тру слушал, чутко улавливая отголоски душевной боли, и пришел к выводу, что Джош редкостный болван. То, что Хоуп в конце концов смогла его простить, вызвало у него невольное восхищение, но, с другой стороны, в ней его восхищало решительно все.
Они сидели за кухонным столом, рассказывая о себе и подробно отвечая на вопросы о прошлом. Когда они наконец отнесли тарелки в раковину, Хоуп включила радио, и по комнатам разлилась музыка. Они вернулись на диван. Огонь в камине наполнял комнату теплым желтым светом. Тру смотрел, как Хоуп садится и тщательно укрывается пледом, и думал: хоть бы этот день никогда не кончался.
